Ньирбатор (СИ)

— Очень грустная история, Катарина. Как жаль, что не удалось Приску оградить от таких потерь. — Голос сбавился с придыханием добрейшего сердоболия. — Будем надеяться, что целых суток для скорби душеньке хватит.

— Да, милорд, — прозвучала нежная нота певчей птицы, — будем надеяться.

— Ммм... а мисс Джоркинс вам что-нибудь говорила?

— Нет-нет, милорд, после того, как я оставила вас вдвоём, я ещё к ней не заходила.

О боги! Она оставила его с Бертой наедине! Я приподнялась на локте и подползла вплотную к балдахину, дабы наконец увидеть лица этих голосов. Я их, разумеется, узнала, но один из них был столь фальшив, что я не могла удержаться, чтобы не поглазеть на мимику прирождённого лицедея.

— Но вы были у неё утром, не так ли? Утром она вам что-нибудь говорила? — допрашивал Лорд госпожу, осклабясь в своей самой обезоруживающей улыбке и не очень стараясь сделать её естественнее.

— Утром она... — Госпожа схватилась за голову длинными руками, а потом возвела их к потолку. — Утром она совсем говорить не могла, видели бы вы её, милорд!.. Я застала её в таком неказистом виде: без кровинки в лице, локти на подоконнике, подбородок в ладонях. Она смотрела во двор без всякого выражения. А ещё вчера за ужином она так бойко поддерживала беседу, вы заметили?

— Конечно, заметил, любезная. Мисс Джоркинс произвела на меня впечатление весьма порядочный барышни, правда... — Лорд небрежно взмахнул кистью, как бы говоря «убивал и за меньшее», — чересчур любознательной.

— Абсолютно поверхностная любознательность, милорд. Вам не стоит беспокоиться по этому поводу, — очаровательно приврала госпожа. Зачем госпожа покрывает Берту? — я в изумлении я навострила уши.

— Абсолютно поверхностная любознательность, — повторил Лорд, словно пробуя эту фразу на вкус. — А как это понимать, Катарина? Научите меня?

Госпожа важно зарделась, даже не замечая алых омутов взбешённого змея.

— Любознательна по части внешнего лоска, милорд. Спрашивала меня, где тут можно приодеться, как подобает министерской ведьме, и я обещала отвести её в «Гретхен», будапештское ателье моей пра-пра-прабабушки Маргариты Батори. Там можно всё-всё купить… и туфли, и чулки, и платья, и шляпы... — перечисляла госпожа, на что Лорд кивал по-джентельменски с пониманием.

«Он, безусловно, лорд. Умеет себя преподнести, — размышляла я над увиденным. — Но кто-нибудь, кроме меня, знает о его родных? Отец — в застенках Азкабана. А мать — жива ли она?»

Госпожа неугомонно перечисляла, чем славится ателье «Гретхен», и сквозь улыбку джентльмена прорезался довольно-таки заметный оскал. Лорду врать нельзя. Никогда! Сердце ёкнуло, когда я увидела сквозь балдахин его блестящие ботинки: он стоял к госпоже так близко, что наступил на подол её платья. А она даже не заметила... Или только делала вид... Или позволила ему...

— Вы кое-что напомнили мне, любезная. К вашему сведению, Приска обещала показать мне ваш фамильный склеп, и я лелеял надежду, что уже сегодня она сможет выкроить для меня чуточку времени, но, увы, — запричитал Лорд на свой безбожно скромный манер.

— Я сама отведу вас туда, мой лорд! Всё-всё вам покажу! Знаете, мой покойный муж называл его сумрачным гнёздышком, до того он уютен и надёжен, — мечтательно запрокинув голову, повела госпожа. — Вы желаете воспользоваться склепом в ритуальных целях, я верно вас поняла?

— Вы так догадливы, Катарина. Какой же из меня чернокнижник без склепа! А склеп Баториев вызывает во мне особое благоговение...

Госпожа была тронута, но сморщила носик, мол, с чего это вы так расчувствовались, мистер-наследник-великий-чернокнижник.

— Надеюсь, сегодня за ужином вы составите мне компанию, милорд... Криспин, надо полагать, к тому времени вернётся. Омары в масле. А на десерт будут лакричные полоски, приготовленные по рецепту эльфа семьи Мальсиберов. Фери любезно согласился обогатить свои кулинарные навыки.

— А вы, Катарина, будьте добры снова надеть для меня то ожерелье с топазами. Я был глубоко потрясен вашей обворожительной красотой в сочетании с фамильной реликвией...

Взгляд госпожи заюлил и она почти рывком потянулась рукой к шее.

— Я польщена, милорд! Ради вас я всё что... ради вас надену, да, обещаю.

«СТОП! — вскричала кровь в моих жилах. — Ожерелье с топазами — это из Годелотовых драгоценностей. Моё по праву рождения! Госпожа хранит его для меня... Или нет?» Кошмарное кино щупальцами оплело мой разум: я видела, как госпожа теребит моё ожерелье, всячески привлекая к нему внимание Волдеморта, который так очаровал её, что она даже счастлива, когда он его снимает.

Внезапно в комнату явился Фери. Вид у него был такой, будто он избежал смерти.

— Прошу прощения, госпожа, мой лорд, — эльф поклонился со слоновьей грацией.

— Чего тебе, Фери? — спросила госпожа.

— Я обязан доложить о кошмарном инциденте, госпожа, я не могу замалчивать такое, честь не позволит, сердце не выдержит. Чувство жалости умоляет: «Нет, не говори!», а чувство долга угрожает: «Сейчас же доложи!»...

— Быстро докладывай, паяц! — не выдержала госпожа.