Ньирбатор (СИ)

Когда расстояние между нами сократилось до нескольких дюймов, Лорд протянул руку к моему лицу, и у меня даже в мыслях не было отпрянуть. Его пальцы скользнули по моей щеке, и в ту секунду я поняла, в каком положении нахожусь. Я не смогу ему воспрепятствовать. Ни в чём. Страх усугубился кривой усмешкой, достойной истинного чернокнижника, видящего меня насквозь. Когда он взял меня за левую руку, улыбка сползла с его лица и он сказал:

— А теперь замри и больше ни звука.

И тут я с ужасом поняла, что действительно не могу ни пошевелиться, ни издать хотя бы сдавленный звук. «Пикси окаянные, я же просто пришла поговорить о том, как поделикатнее изъять шестую часть его души...»

Воздух в комнате вдруг загустел. Создавалось ощущение, что он стал настолько плотным, что его можно было потрогать. Пламя свечей в канделябре то становилось выше, то почти опадало.

Лорд прошипел что-то на парселтанге, и мелькнувший в его руке ритуальный нож полоснул по моей правой руке. Я сильно вздрогнула, но не издала ни звука. Подняв руку, я увидела небольшой порез на указательном пальце. Подумать только, на пальце! А мне казалось, что он отсек мне руку. Лорд безмолвно перевёл взгляд с моей руки на мои глаза — и кивнул с какой-то безжалостной благодарностью.

Притянув меня за руку к Деве, он направил её так, чтобы кровь из пальца стекала в отведенный для этой цели желобок, выдолбленный в железной груди. Холодные пальцы развернули мою руку так, чтобы не потерять ни капли. Всё это он проделал молча. Если не считать бешено пульсирующей жилки на его шее, ничто не выдавало эмоций Лорда. Даже глаза. А его лицо застыло в бесстрастной маске. Мне казалось, что-то ускользает из моей души, оставляя в груди сосущую пустоту.

Руку обожгло болью во второй раз, когда Лорд притянул её к себе и прошипел над ней заклинание. От столь близкого его присутствия меня била мелкая дрожь, но странный восторг обуял меня, когда я увидела, что на пальце даже следа от пореза не осталось. Ноющая боль постепенно утихала.

— Теперь можешь говорить, — тихо сказал Лорд, но я совсем растерялась и лишь перевела взгляд на грудь Девы, с которой, как казалось, никаких изменений не произошло. — Ну же, спрашивай. Пока я добр, буду отвечать.

— Зачем вам понадобилась моя кровь? Каков... ваш мотив?

— Вечнo у тебя на умe oдни лишь мoтивы. Поэтому ты нe замечаешь oчевидного, Присцилла. Я наложил связующее заклинание, а если оно не подействует так, как я предполагаю, результат всё равно даст о себе знать.

— Что это значит?

Вместо ответа я наблюдала, как Лорд выколдовал из воздуха тонкую шифоновую ткань и накинул на Деву.

— Потерпи немного. Может быть, Графиня прекратит играть в молчанку. А, может, это выльется в нечто более важное.

— А если ничего из этого не получится, милорд?

— Не стоит впадать в отчаяние... или дерзить, если именно это ты собиралась сделать. А сейчас... — Лорд кивнул в сторону своего письменного стола. — Иди почитай.

Получив это странное напутствие, я прошла по ковру, заглушавшему мои неуверенные шаги. На письменном столе Лорда горели затененные колпачками свечи, а посредине лежала книга в красном сафьяновом переплете.

Я украдкой посмотрела на Лорда: он был задумчив, переводил взгляд с портрета Графини на Деву и обратно.

Устроившись за столом, я прикоснулась к переплету кончиком указательногo пальца, как делаешь только в детствe, когда не знаeшь, c чем имеешь дело. Книга отозвалась — возникло жаркое покалывание, как тогда, с «Розой ветров». С трепетом я открыла книгу, и на меня накатило разочарование — всё было исписано непонятными знаками. Лорд изощрился. Может быть, это его дневник? Я наугад перевернула толщу страниц где-то посередине. В глаза мне бросились схематичные контуры человеческой фигуры, разделённые семью осями там, где должен быть позвоночник. Последующие страницы были испещрены теми же непонятными знаками и загадочными иллюстрациями, анатомическими контурами закрученными вовнутрь и вовне. Молнии, исходящие из груди и живота нарисованного человека, походили на щупальца акромантула и создавали вокруг себя облако, похожее на дементора. Моё внимание привлекла особо двусмысленная иллюстрация — гнездо змей рядом с крошечными фигурками спящих людей.

Мой разум пребывал в полном смятении, что-то неуловимое влекло меня наклониться ниже, прильнуть к загадочным рисункам и видеть сны. Это влечение не позволяло мне держаться в рамках чистой логики, и хотелось улизнуть. Напрасно я мoтала головой, ничем былo не oтогнать coнную негу, вдруг раcтекшуюся по телу. Веки мои отяжелели, и был момент, когда я думала, что засну. Листая книгу, я словно шарила в темноте, пытаясь ухватить неведомо что за хвост. И тут раздалось шипение. Сначала я его не узнала. Это был шепот из моих снов. Василиск!..

Открыв глаза, я растерянно заморгала, осознав, что только что прильнула щекой к странице, на которой была иллюстрация жабы, высиживающей куриной яйцо. Тогда я увидела текст, который смогла прочесть:

Начало с началом соприкоснётся,

Змея змею заключит в объятия!

Хранящая око тьмы, дарящая простор,