Ньирбатор (СИ)

Внезапно Варег встал и закупорил дистилляционный аппарат неизвестным мне заклинанием, а затем начал производить действия с другими приборами, в которых я мало что смыслю. На его столе расположился звездчатый алмаз размером с ноготь мужского большого пальца. Я знаю, что это не украшение, а незаменимое орудие в опусах, но взирать на алмаз отстранённым взглядом мне было нелегко, ведь я вспомнила о Диадеме. Потом о Елене Рэйвенкло. За что она меня так ненавидит? У меня сбилось дыхание. Это всего лишь сон...

Я смотрела как заворожённая и радовалась, что Варег не забросил эту науку. Я помню наизусть опус nigredo, albedo, rubedo благодаря лишь тому, что он приводится в четвёртом очерке.

Там говорится о конъюнкции жизни и смерти, о великом единстве головы и хвоста. Уроборос пожирает кончик хвоста, как часть своей души, чтобы хвост и голова составляли единство. Когда противоположности — голова и хвост — встречаются, рождается некий потoк, который oтождествляется с философским камнем. Благодаря инстинкту xищника жизнь принимает форму непрерывного потока — великой цели Лорда Волдеморта.

В хоркруксии, в отличии от алхимии, нет понятий добра и зла. Золотое правило гласит, что всё делается из необходимости. Алхимии — как и всем отраслям светлого волшебства — неведомо такое удобство.

— Здесь многое творится, — снова заговорил Варег, присаживаясь рядом. Он заметно помрачнел. — Первой пропала Мири. Теперь Лугоши. А между ними масса людей исчезла бесследно. Или ты забыла? А если один за другим мы все исчезнем? Я слышал много жути в последнее время... достаточно, чтобы убегать со всех ног...

— Тогда убегай, — в сердцах бросила я.

— Только с тобой, — был его ответ без капли иронии.

Я могла бы поспорить с любым из его утверждений, но его откровенность согрела меня. После непродолжительного молчания мы снова разговорились, на сей раз о госпоже.

— Я уже боялась, что у неё безвозвратно улетела кукушка, тогда я была б совсем одна...

— Ничего себе! — буркнул Варег. — Как госпожа назвала это состояние? Одержимость демоном?

— Да, это её определение любви.

— Тебя это не удивляет?

— А что в этом такого? Батории никогда не любили, это считалось уделом слабых. Госпожа не любила дядю Готлиба, но верила, что своей безупречной репутацией он поддерживает статус её рода.

— А Барон разве не любил Елену? — нахмурился Варег.

— Он хотел обладать ею, и только. Если б любил, не убил бы.

— Ты раньше не говорила так. С чего бы это?

— Не знаю, — уклончиво ответила я, не желая развивать тему. — Семейные дела и статус это жуть несусветная. Лучше уж... выучиться на анимага, стать сурукуку и податься в степь.

Варег расхохотался.

— Не сказать, что я в восторге от этой идеи, но я бы подался вслед за тобой.

«Мы бы стали настоящими беспризорниками...»

— Варег, скажи, ты сегодня видел Миклоса? — осторожно спросила я.

— Да он шляется повсюду. Как его можно не увидеть!

Я попыталась среагировать спокойно, но не смогла справиться с нервами и расплакалась. Я совсем изнервничалась. Мальчик жив. Лорд — не чудовище. Проклятье!

Пришлось Варегу и об этом рассказать. Мне показалось, его тоже немало удивило то, что Лорд просто отпустил Миклоса. Странные мы какие-то. Всегда ожидаем самого худшего. Но так ведь проще справиться, когда оно сваливается...

Мы ещё некоторое время посидели в комнате зелий, затем Варег притянул меня к себе. Я гладила его шею, потом грудь и медленно повела ладонь вниз, по животу и ямке пупка, а потом ещё ниже, к той части его тела, которая трепетно ожидала моего прикосновения. И он ждал меня всем своим естеством. Это наполнило меня осознанием собственной власти, и я потянула Варега в сторону лестницы. Он безмолвно ускорил шаг.

Варег привёл меня в свою спальню, запер дверь, и стоило ему шагнуть ближе, как у меня бешено заколотилось cepдце. Я бросилась в его объятия, давая понять всю cтепень cвоего гoлода. И он отвечал с не меньшим пылом. Сначала мы, как обычно, боролись за пepвенство, но мне вдруг пришла мысль зажечь канделябр. Лучше б я этого не делала.

У меня мгновенно вырвалось:

— Во что превратилась твоя комната?! Это же настоящий бедлам!

Варег окинул комнату затуманенным взглядом, затянул peмень, выпятил грудь и напыщенно пpoизнeс:

— Мне так нравится. Пускаю эльфа только, когда захочу.

Увы, страсть сдулась. Момент был испорчен. Я увидела бедлам, подумала об эльфе, вспомнила о Ньирбаторе — и в итоге почувствовала себя не на своём месте.

— Скоро мне нужно будет возвращаться, — напомнила я, ощутив внезапную потребность зевнуть. — Я не смогу остаться у тебя.

— Я знаю, — ответил Варег, скрестив руки на груди, словно замыкая врата крепости.

Я ощутила пристальный взгляд и, повернув голову, встретилась с зелёными глазами, точь-в-точь как мои. «Он похож на моего брата», — мелькнула досадная мысль. Это окончательно добило момент. Страсть прямо-таки испустила дух... Тоска за домом, с которым я рассталась всего часа два назад, иглой кольнула в сердце. Я вспомнила, что духи Ньирбатора, несмотря на то, что Лорд принёс им жертву, защитили меня в собственной спальне. Мой Ньирбатор...