Ньирбатор (СИ)

По пути мы заглянули к Лемаршану. У Агнесы к нему было особое дело.

— Разбирая старые гримуары, сваленные в кучу на чердаке, — рассказывала она между тем, — я обнаружила в одном листок бумаги с подписью Делии Норбески, моей прабабушки. Сам гримуар рассыпался в руках по причине отвратительных условий хранения. Страницы наполовину сожрали мыши.

Агнеса достала из сумки какой-то свёрток, похожий на морщерогого кизляка, и торжественно продемонстрировала обрывок пергамента со следами мышиных зубов. На обрывке был грубо, от руки набросан рисунок каких-то растений. Правда, мыши в сговоре со временем внесли в рисунок значительные коррективы. Агнеса говорит, это рецепт. Не проще было б просто записать его? Но нет, Делия Норбеска изобрела его и нарисовала для пущей важности, чтобы её правнучка когда-то наведалась к Лемаршану с вопросом: «Что это за диковина?» Только Лемаршан специализируется на таких вещах.

В общем, Агнеса оставила у хозяина лавки свой свёрток, и мы решили ещё осмотреться, что у него там новенького завезли. На втором этаже до сих пор пустует одно место, бывшее некогда самым устрашающим местом в Аквинкуме — ниша, где одиноко лежал портрет Бауглира. Над пустующей нишей до сих пор висит табличка: «Тень моего замысла лежит на Арде, и все, что только есть в ней, медленно и неуклонно подпадает под мою власть. Все, кто тебе дорог, ощутят тяжкий гнет моей мысли, точно мглистое марево Рока, и ввергнуты будут во тьму отчаяния»*

Мы с Агнесой вздрогнули, но это дело привычки. После того, как я рассказала ей о том, что портрет пытался сломить мою волю в кабинете Лорда, она рассмеялась:

— Значит, не так страшен черт! Не сломил же! Хотя я бы тебя не назвала такой уж неуязвимой к угнетению воли.

— Ну спасибо тебе, подруга! Нахваливаешь.

Мы пропетляли под аркадой и остановились под сенью старой сосны. Медовый тон гипюрового платья Агнесы чудесно сочетается с моим багровым. Но я была вымотана. Мне хотелось побыстрее вернуться домой и выспаться перед очередной поедающей душу встречей с Лордом.

— Приска? — с беспокойством окликнула меня Агнеса.

— Все нормально, Несс. Я немного устала.

— Так отдохнем. Пойдём искупаемся в Пеште.

— А если Варег туда заглянет? Захочет посидеть на берегу, а? Я проклята. Я не могу разжечь ему чёртов костёр.

Агнеса смешливо поглядывала на меня, совсем не воспринимая мои аргументы.

Весь Аквинкум в комплекте с толпящимися на развалинах ломбарда суетился в лучах послеобеденного солнца. Среди монотонного гула я услышала резковатый женский голос:

— Греемся на солнышке?

Резко обернувшись, я увидела Алекто Кэрроу.

Пока все вокруг суетились, она, скрестив руки на груди, сохраняла видимое равнодушие, которое и отталкивало и притягивало. Казалось, она привлекает к себе внимание, совершенно к этому не стремясь.

— Мне тут перчатку порвали, — сказала Алекто. — У Лемаршана. Я видела вас.

Я хотела спросить что-то вроде: «Перчатки в апреле?», но промолчала, вспомнив спор с госпожой на тему, надобно ли ведьме носить перчатки в апреле ввиду того что на дворе шестидесятые годы. К тому же я посчитала это явной провокацией. Знаю я все эти подзаборные повадки. Любимое занятие — задеть фразой, вроде бы случайно оброненной, и посмотреть на реакцию.

— На кой бумсланг нам твоя перчатка? — возмутилась Агнеса.

— Троллева задница! Да при чём тут вы? Впереди меня стоял какой-то грёбаный голем в старомодном плаще без капюшона. Это он порвал перчатку. Зацепил её рукояткой грёбаной трости. Я даже лица его не увидела, — она издала какой-то животный гортанный звук, которым выражается еле подавляемая ярость. — Вообще, знаете, я уже усекла, что на таких здесь говорят «представительный мужчина», но я называю вещи своими именами — говно в пальто. Ну я окликнула его, а он бросился к выходу. Я пошла за ним, и вот нате — улетучился говнюк где-то в зарослях жасмина. Он ещё напевал себе под нос.

— Ты узнала мелодию? — спросила Агнеса.

— Нет, я не злоупотребляю.

Мой взгляд блуждал между ними, и новое озарение снизошло на меня. Не зря же Пожиратели облюбовали трактир Каркаровых... хотя я думала, это всё заслуга старика. Оказывается, нет. Агнеса заняла удобную позицию: не примыкая к Лорду, она поддерживает деловые отношения с Пожирателями; в трактире они у неё под надзором; она в курсе всех новостей и от её внимания ничего не ускользает; ей незачем опасаться и бояться непредвиденного. Возможно, она устранила старика из тщеславия, так как он командовал, важничал и повторял, что только благодаря ему семья может чувствовать себя в безопасности. Агнеса доказала всем, что дипломатические качества у неё тоже имеются и она сама может обезопасить себя. Даже смотря с практической стороны, устранение отца пошло всем на пользу. При нём эльфы в трактире вели себя разнузданно, а теперь трудятся прилежно. И что с того, что Агнесу боится родная мать? Такую подругу не каждый день встретишь.

— Ну? И что? Чего ты от нас хочешь? — Агнеса смотрела на Пожирательницу со скучающим видом.