Нина Горланова в Журнальном зале 2007-2011

“Нина, милая, если бы ты была постмодернист, то твои записи были бы готовый постмодернистский опус, со всеми их опечатками и потом просто с текстом, сходящим на нет: так и видно, как автор вдруг очень устал, уронил голову на руки, да и заснул... а, пропади все, мол, пропадом... Такой похмельный постмодернизм (может, оснуешь новое лит. направление?).

А главное, что ты со Славой помирилась! Вам, как разведчикам в тылу врага (а этот враг — жизнь ваша тяжелая бытовая) нельзя ссориться; куда ж вы порознь?”

И после этого мы со Славой — два разведчика — дали клятву друг другу захватить сегодня языка (рассказ) и переправиться с ним к своим (к тебе, читатель).

День Победы

Вчера я ходила на встречу с учителями школы, в которой 15 лет работала библиотекаршей.

И не виделась с ними я тоже 15 лет (уволилась во время перестройки, чтоб больше писать, писать).

Главный вывод: выжили только добрые! Все злые и жадные умерли, сошли с ума или давно не выходят из дома, настолько больны.

Они старше меня лет на 15—20, но совершенно не изменились! Удивительно!!!

У Г.Н. по-прежнему есть любовник (муж умер давно, когда я пришла работать в школу, она уже вдовела, сейчас ей далеко за 70, но стройна, хорошие духи, а живость, доброта — лицо сияет, все время мне шепчет: “Красавица ты наша!” А какая я красавица!).

Б. по-прежнему изысканно одета, словно сейчас из Парижа!

Но кое-что изменилось из-за эпохи перемен. Про умершего Т.У. говорят, что незаконно торговал лесом, поэтом так болеет. А Щ. сошла с ума, потому что зять стал олигархом, и сначала она просто всем говорила, что зять-то у нее — вон кто, а потом стала это говорить беспрерывно... А сама ведь все хотела дочку отдать замуж с большой выгодой! Ну и чем кончила?!

А Петрова, оказалось, была замужем за эстонцем, просто его родные в свое время бежали с родины, чтоб не выслали в Сибирь, взяли первую попавшуюся фамилию. А теперь требуют, чтоб сыновья Петровых взяли обратно эстонскую фамилию. И чтоб Александра звали Алексом, Елену — Хелен, а Марию — Марэ... Но пока еще ничего не изменили (думают).

Мир школы тоже немного изменился. Дети давали концерт, в хоре они не стоят, как истуканы советского времени, а все время как бы пританцовывают (плечами, руками). Только один мальчик — он и был один на весь хор — с мечтательным видом трогал что-то в кармане брюк — сверху трогал — похоже, там маленькая шоколадка была. В последний выход хора я этого мальчика уже не нашла и догадалась, что он где-то уже ест вожделенную шоколадку...

В выступлениях профсоюзных лидерш дважды прозвучало: вы с нами во всех акциях протеста, и как бы плохо мы ни жили, мы все боремся за улучшение... Разве ранее могли бы сказать про какие-то акции протеста?! Или про то, что плохо живется пенсионерам! Свобода наросла какая-то все же. Когда меня попросили сказать тост, я об этом и сказала. Точнее, о том, что возможность говорить правду тоже дорого стоит...

Завроно говорила просторечно, по-человечески: мол, как говорят дети, самый взаправдишный тост давайте поднимем: за ветеранов (была одна всего уже в живых с нами)...

Александр Иванович в свои 85 еще спел “Бездельник, кто с нами не пьет” — громко!

Одна профсоюзная деятельница подошла ко мне и сказала, что ее невестка писала курсовую по моей прозе (тоже трогательно).

(9 мая 2006)

Как бросить пить

Пишу в 2 словах потрясающую историю, как отучиться пить! Даша вчера рассказала (пока Артемка мультики смотрел).

У коллеги ее дед сильно пил. И вот он заснул в подтяжках, а маленький внук отстегнул одну и стал тянуть. Тянет-потянет — аж вокруг стола почти полностью прошел... тут, конечно, подтяжка вырвалась и ударила деда в лоб со всею силой огромного натяжения. Он проснулся и решил, что этот удар боли — микроинсульт, испугался и не пьет с тех пор...

В защиту мужчин

Когда мужу сделали операцию по замене тазобедренного сустава и он начал ходить, случилась эта поразившая меня история.

Провожая меня из палаты, Слава на костылях по коридору больницы в первый раз дошел до холла, где я обычно переобуваюсь.

Там была большая очередь на консультацию к профессору. Пришли люди с больными суставами, но присесть им некуда. Очень мне стало больно за них, и я отвернулась к стене, чтобы не видеть эти все страдания (если уж помочь не могу).

То есть я переобуваюсь ко всем спиной и никого не провоцирую на общение.

Тем не менее к нам подходит мужчина на костылях и спрашивает у мужа, когда ему сделали операцию. Я понимаю: он что-то хочет важное нам сообщить — не зря же он подошел, не для светской беседы. И спрашиваю вежливо в свою очередь:

— А вам когда сделали операцию?

— А мне уже второй раз сделали. После первой операции искусственный сустав треснул...

Оказывается, этот человек ДАЧУ ПОСТРОИЛ после первой операции!

— Да вы что?! — воскликнула я. — Разве вам не сказали, что нужно беречь сустав?

— Сказали... но кто же будет все делать? Правда, мне внук помогал — десяти лет.

— Да-а, ба-альшая помощь от десятилетнего... (я не могла еще в себя прийти).