Нина Горланова в Журнальном зале 2001-2003

— Понимаешь: прежде чем передать письмо, следователь обязан его прочитать. И в конце уже следователь нам сам помогал… Столько я вложила в слова веры в освобождение, веры в невиновность, главное — любви. Собирала себя всю, как на кончике иглы, во время сочинения письма.

Ну, сначала я жила во Владивостоке и была замужем. Знаешь, во Владивостоке так много мужчин в военной форме, на улице только и слышишь: зражела да зражела!

— Заржавело, что ли?

— Же какая ты, Нин, — сразу видно: мало общалась с военными. Зражела — это здравия желаю. В общем, там столько военных, что каждый в гражданской одежде кажется каким-то неполноценным… А мой муж был медик, про военных говорил: офицеришки. Хотя сам имел вполне воинственную фамилию: Бердышев.

— А где ты с ним познакомилась?

— А как ты думаешь, Нина, где можно познакомиться с зубным врачом? Но это другая история. Я приехала в Пермь, потому что бабушка здесь умерла и оставила мне кооперативную квартиру. Пока то да се, я вышла замуж за “Нижнее озеро”. Я так сначала звала своего Шестерова. Что ты, я не спорю, Шестеров — гений, я знаю, он всех обогнал.

— Гений никого не обгоняет, потому что идет в том направлении, в котором еще никто не догадался идти, поэтому он приходит первым.

— Нина, просто я его сильно любила.

Я — видимо — с удивлением посмотрела на Лизу (знала, что из-за развода с нею Шестеров отравился снотворным, его спасли, и он возненавидел Пермь, уехал).

— Да-да, любила. “Но ближе и ближе небесные гроздья снега”. Всё предвидел.

— Как ты с ним познакомилась?

— Слушай, какие у тебя странные вопросы!

— Нормальные вопросы.

— Познакомились… он сказал, что все Шестеровы рожают по шесть детей, такая у них традиция в роду. Это очень оригинально, правда? Ты поражала тем, что рожала… Он подарил мне котенка, я назвала его Лев. Да, в честь Шестерова. И потом я ложилась спать с двумя Левами сразу!

— И сколько детей ты успела ему родить, Лиза?

— Одну дочку. А потом у меня появились другие детки.

— Как? От кого?

Кредо Лизы

— Другие детки — это речки, ручейки… ну, знаешь, как бывает в жизни? Мать умывает ребенка, кормит с ложечки, мать, и вдруг — в конце — как малое дитя, и уже дочка умывает ее, кормит с ложечки. Так и природа — мать, мать, а проходит время, и мы должны за ней уже ухаживать, умывать…

Девять звонков из десяти

— Вот мы стали ссориться с Левой, когда началась перестройка и в Перми набрало силу движение зеленых. Тогда из десяти звонков по телефону, которые раздавались в нашем доме, девять были мне. А Шестеров страшно занервничал из-за этого, привык быть первым, главным в семье. Поэт все-таки. Да, конечно, он вошел в эту энциклопедию “Современная Россия: имена”, и я надеялась, что Залевская пригласит Леву на презентацию, но они не смогли найти его адрес! О нем в энциклопедии даже больше, чем обо мне, — строк 25. Когда я только познакомилась с Шестеровым, он пришел в гости, поставила в духовку пирог, и раз — из плиты выбежал таракан, потом — второй. Я их ловлю и выбрасываю в форточку — не давить же их при поэте. Еще в стихи попаду так — с тараканами… А он засмеялся: что ты мечешься, тараканы говорят о том, что у тебя все в порядке, что ты — добрая, что у тебя связь с космосом есть. А когда стало так, что 9 звонков из 10 ко мне, и пробежал по столу один таракан, он страшно закричал: ты плохая хозяйка, плохая мать, какой пример дочери! Он до вздрога возненавидел телефонный аппарат, я думала: однажды бросит его в меня. Раньше Левка краснел, как Пушкин. А в это время стал даже багроветь весь.

— А я и не знала, что Пушкин краснел. То есть знала когда-то, но забыла.

— В общем мы с Левой ссорились, ссорились, у меня начались головные боли, я взяла путевку. Скажем так: в санаторий, где бывают зимние грозы. Я почему так говорю: ты ведь сейчас спросишь, как мы познакомились с Бугайчуком!

— Спрошу.

— Познакомились во время зимней грозы, он еще не стал владельцем газет-пароходов, это потом все при мне случилось… Какие подробности? А, была у меня соседка по комнате, тогда я еще не могла купить путевку в одноместный номер, конечно… И вот эта Валентина — очень одинокая — предложила погадать.

— На новом месте приснись жених невесте?

— Не так. Надели мы на ночь носки и проговорили: “Суженый-ряженый, приди меня раздевать”. Кто приснится, тот и суженый. И приснился мне Летов, я его днем заметила возле телефона. А познакомились возле дятла в красных штанах. Я сказала: “Смотрите: дятел-то в красных штанах”.

— В красных тонах?

— Ниночка, не в красных тонах, а в красных штанах! Сам черно-белый, строгий, а штаны — красные. Юра был разведен, давно. И конечно, я не седая была, как сейчас. Но вот тебе как на духу, честно: сначала я не думала, что… Стой, меня Залевская просит сказать тост.

Тост Лизы

— Пермь была черная после пожара 1842 года, была красная, была белая, давайте выпьем за Пермь зеленую!

Две синички