Нимай Дас

Хуже всего было то, что я был совсем один. Пуджа поехал в Дели, чтобы получить новые билеты и паспорт взамен украденных, а в «Према-бхакти-ашраме» никто не говорил по-английски, да и никого особо не беспокоило, что я лежу больной. Жившие в ашраме, вероятно, уже привыкли к тому, что приезжие постоянно заболевают, и, глядя на меня, они, наверное, думали: «Ещё один». В Индии каждый приезжающий чем-нибудь заболевает, и там это считается в порядке вещей, поэтому никто не будет сидеть около заболевшего, держа его за рук}7 и каждый час спрашивая: «Ну как ты, Прабху?». Однако когда это случается с вами, и вы лежите больной в полном одиночестве, вы чувствуете себя всеми покинутым.

Утром я проснулся весь в поту, но через несколько минут меня начал бить озноб. Я видел то, чего в реальности не было, и это было похоже на ночной кошмар. Вначале я услышал топот множества бегущих мышей, а потом увидел и их самих. Это были не Чхота и его братья, а обычные мыши. Мне казалось, что я действительно вижу их, но всё-таки я не был в этом уверен. Потом я увидел Гопидаса Бабаджи, который стоял надо мной и смеялся, но не доброжелательно, а словно демон. Он хохотал и кричал: «Твоя раса быть мышью! Ха! Ха! Ха!».

Мне чудилось, что меня судят, и я чувствовал себя виноватым в том, что поклонялся мышам. Чей-то голос говорил, что моя дружба с Чхотой - нечто вроде извращенной религии, наподобие чёрной магии, и поэтому я получу то, чего хотел - стану мышью. Я чувствовал себя ужасно виноватым в том, что отклонился от истинного пути. «Ты молился мышам, а не Кришне, так получи же по заслугам. Ха! Ха! Ха!» - слышал я. Итак, я должен был стать мышью из-за того, что делал не то, что следовало, и комнату буквально наводнили мыши, которые стали бегать по всему моему телу. Я чувствовал присутствие Зла и понимал, что совершил грех. Так меня наказали за то, что я поклонялся не Кришне, а мышам.

Я видел сердитые лица: Гурудев, Вибху, мои отец и мать и сотни индусов смотрели на меня с презрением и осуждающе говорили: «Вот кто ты такой».

Кажется, я кого-то звал, но никто не приходил на мой крик. Время от времени какие-то люди заглядывали в комнату, говорили что-то на хинди и уходили, не обращая на меня никакого внимания, словно я был неодушевленным предметом. Когда мне становилось совсем худо, я слышал топот бегущих животных, более крупных, чем мыши, и мне казалось, что комната кишмя кишит крысами, а я был не силах даже встать с пола и защитить себя от них. Меня бросало то в жар, то в холод. Мне ужасно хотелось пить. Я видел червей выползающих из пола. Я видел зелёную траву, которая внезапно желтела и увядала. И я всё время чувствовал запах испражнений.

Я был не в состоянии собраться с мыслями и подумать над тем, что со мной происходит; я почти всё время бредил, и меня мучили сильные боли во всём теле. Но я чувствовал себя виноватым и раскаивался в том, что избрал неверный объект для поклонения и не был преданным Кришны.

Но посреди всех этих кошмаров и страданий я пережил всё-таки и несколько замечательных минут. Я услышал вдруг звуки картона, идущие откуда-то из ашрама. Это был не громкий мелодичный киртан, какие бывают в ИСККОН, но это точно была маха -мантра:

Харе Кришна, Харе Кришна,

Кришна Кришна, Харе Харе,

Харе Рама, Харе Рама,

Рама Рама, Харе Харе.

Слушая эти звуки, я вдруг почувствовал себя в полной безопасности и понял всю важность киртанов и особенно пения маха-мантры. Я не мог подняться, но моя душа «полетела» туда, где шёл тот киртан, и нашла в нём прибежище. Я плакал и думал: «Кришна, Прабхупада, Гурудев, простите меня. Я не хочу быть мышью. Я вовсе не поклонялся мышам. Я хочу поклоняться только вам. Пожалуйста, простите меня».

И всё же большую часть времени меня мучили кошмары. Не знаю, сколько я лежал так, - день шёл за днём, и одна ночь сменяла другую. Раз или два приходил какой-то пожилой человек и приносил мне поесть, но мой желудок отвергал любую пишу, и всё, что я съедал, тут же извергалось обратно. От этого я ещё больше слабел, а мой организм ещё больше обезвоживался.

Наконец вернулся Пуджа дас, и теперь я, по крайней мере, был не один. Он уверял меня, что я скоро выздо-ровлю, но я не выздоравливал. Тогда он опять отвёз меня к доктору-садху, у которого мы уже были, и тот сказал, что у меня либо желтуха, либо малярия, либо и то, и другое вместе. И хотя он не сказал мне, я и сам знал, что, помимо всего прочего, моё тело покрылось ещё фурункулами. Один вздулся у меня на бедре. С каждым днём он становился всё больше и болезненнее, и, казалось, всё моё сознание сосредоточилось на нём.

Так проходила одна неделя за другой. Я лежал больной и всё больше и больше худел. Я не мог повторять мантру, хотя я и пытался, а если мне всё-таки удавалось повторить несколько кругов, я никак не мог сосредоточить внимание на Святых Именах. Я думал: «Вот вам и прекрасный Вриндаван». Но преданные говорят, что болезнь - это очищение, а очищение - неотъемлемая часть жизни во Вриндаване. «Ну вот и хорошо, - думал я, - пусть я как можно больше очищусь».