Нимай Дас

Мне очень понравилось, как к моей дружбе с мышами отнёсся Гурудев. Он не сказал: «Нимай, ты должен доказать мне с научной точки зрения, что эти мыши могут разговаривать с тобой. И пока ты мне этого не докажешь, я не поверю в это и запрещаю тебе держать их и думать о них». Нет, он увидел золото в нечистом месте (я имею в виду себя). Его, кажется, совсем не волновало, имеет ли моя дружба с мышами какое-то отношение к сознанию Кришны. Он знал, что она благотворна для меня. И я хотел бы оправдать его надежды. Я имею в виду, что просто хотел бы радоваться той скромной возможности помнить о Кришне и служить Ему, которую Он дал мне. И я хотел бы помнить о Нём и служить Ему непрестанно. Мысли же о Чхоте помогают мне находиться в сознании Кришны. Так почему кому-то не нравится моя дружба с мышами и почему я обязан что-то доказывать?

Когда я разлучился со своими мышами в первый раз, мне было очень тяжело, потому что я никому из преданных не мог рассказать о своих переживаниях. Все считали, что я просто скучаю по своим любимым мышкам. Я очень нуждался в понимании и одобрении со стороны других людей. Но если я знаю, что мои отношения с Чхотой основаны на сознании Кришны и что мы можем поддерживать их даже в разлуке, то так ли уж важно убеждать в чём-то других людей? Конечно, нет.

Если я научился чему-то, что помогает мне находиться в сознании Кришны, я должен поделиться этим с другими, а не стараться доказать всем, что у меня необычные отношения с Кришной, как будто Он наделил меня особыми полномочиями и все должны слушать меня.

У меня не было причин так горевать из-за разлуки с мышами. Ведь я договорился с ними, что через шесть месяцев вернусь в Гайяну увидеться с ними. И я должен был бы понимать, что всегда могу вспоминать о том, как они старались быть преданными, и черпать в этом вдохновение. Я уверен, что Чхота тоже думает обо мне и что, когда мы вновь встретимся, ему захочется поделиться со мной всем тем, чему он научился и что узнал за это время. Если мы верны друг другу, то даже в разлуке мы можем продолжать общаться. Не думаю, что Кришна из-за этого будет недоволен нами, хотя, конечно, я не могу сказать наверняка. Мне хотелось бы ещё раз обсудить всё это с Гурудевом, но он же благословил нас, и я своими ушами слышал, как он в ответ на поклон мышей сказал: «Будьте хорошими преданными. Нимай обучил вас сознанию Кришны. Теперь идите и проповедуйте другим». Это было для меня намного важнее всех тех скандальных происшествий в Движении, о которых рассказывал Пуджа. Даже когда моё внимание поглощено внешними событиями (а оно всегда поглощено ими, потому-то я всегда в майе), я всё-таки не утрачиваю внутреннего видения пути, и именно поэтому мне так необходимо думать о Чхоте и общаться с ним.

Глава 5

(Н.д.б.)

Когда я прилетел в Индию, то, хотя теперь меня и Чхоту разделяло гораздо большее расстояние, я почувствовал, что внутренне стал ближе к нему. Мне кажется, что между нами существует некая телепатическая связь. Это не похоже на общение по телефону, когда вы можете обмениваться друг с другом словами и фразами, но иногда, начиная думать о Чхоте, я ощущаю его присутствие.

Вот и тогда, в делийской аэропорту, ожидая в два часа ночи свой багаж и смотря на беготню вокруг, я вдруг почувствовал, что Чхота рядом со мной.

Конечно, я не уверен, что Чхота переживал нечто похожее в то же самое время, но когда мы встретимся, я обязательно спрошу его, что он тогда чувствовал. Мне кажется, что, когда двое напряженно думают друг о друге, между ними устанавливается связь.

Всё это было очень загадочным. Мне совсем не хотелось, чтобы со мной произошло что-нибудь нехорошее, поэтому я опять начал думать над тем, что сказал мне однажды Бхима в фургоне санкиртаны. Он сказал тогда, что я стану в следующей жизни мышью, подобно Махарадже Бхарате, которому пришлось родиться оленем из-за того, что он думал во время смерти об оленёнке. Поэтому, ожидая с Пуджей багаж, я достал свой однотомный «Шримад-Вхагаватам» и открыл главу, где рассказывается история Махараджи Бхараты.

Да, конечно, Махараджа Бхарата был великим преданным, и вся Индия была названа его именем, тогда как меня называют «гномом». Так что между нами не может быть никакого сравнения. Но хоть Махараджа Бхарата и был возвышенной личностью, его отношения с оленёнком принесли ему большой вред. Когда Махараджа Бхарата медитировал, оленёнок принимался бодать его своими рогами, и тогда Махараджа Бхарата прерывал медитацию и начинал играть с оленёнком. А когда он готовился к жертвоприношению, оленёнок подходил и осквернял траву куша. Из-за привязанности к оленёнку он перестал выполнять свои предписанные обязанности. Что же касается меня, Чхоты, Арджуны и Ямалы, то наша дружба была основана на духовных отношениях. Возможно, что-то они и оскверняли, поскольку не могли делать всё так же хорошо, как люди-брахманы, но они изо всех сил старались делать всё правильно в соответствии со временем и обстоятельствами.