Никогда не взрослей!

— Начнем, — сказал Фрэнк, сидя на своей кровати, напротив Дага Мерфи.

Я сидел и наблюдал за ними. В их лицах читалась вдумчивость. Никто не хотел проигрывать, особенно, если есть зритель. Фрэнку победа была нужнее, он хотел показаться лучше в собственных глазах, в то время, как Дагу нужно было всего лишь подтвердить свое преимущество.

Глядя на них, я погружался в себя. Я открывал в себе новые страхи, и тут же пытался бороться с ними. Я говорил себе, что я еще слишком мал, чтобы со мной что-то случилось.

В комнату внезапно заглянула мама Фрэнка, чтобы посмотреть, чем мы занимаемся. Я резко оглянулся назад.

— Да, мам, мы играем, — ответил Фрэнки.

И дверь снова закрылась.

Я захотел спать.

— Здравствуйте, миссис Кеннеди!

— Здравствуй, мой мальчик.

— Как ваше здоровье?

— Все в порядке. А ты как поживаешь?

— Отлично, миссис Кеннеди!

— Вот и славно! Вы отличного внука воспитали.

— Спасибо, мама. Садись, тебе нужно присесть.

— О, если бы ты знала, сколько я насиделась там…

— Все-таки присядьте, миссис Кеннеди. Я сейчас принесу для вас плед, вам так будет уютней.

— Спасибо мои хорошие.

И когда мама отвернулась, а папа пошел за пледом, бабушка резко повернулась ко мне, и ее зеленые глаза стали ярко зелеными, и она сказала:

— А ты не хочешь, чтобы твоей бабушке было уютно в этом доме?

Я стоял и не знал, что ответить. Мне казалось, что сейчас мама обернется и скажет ей, чтобы она не говорила таких глупостей, но мама, будто не слышала ее…

— Нет, бабушка, хочу…

— Что ты сказал, сынок?

— А?

— Ты что-то сказал сейчас?

— Н-нет…

— Все в порядке?

— Да.

Бабушка обернулась, и глаза ее стали обычными.

Я поднялся к себе в комнату, пока родители с ней о чем-то болтали. Потом я слышал, как ей включили телевизор, и она стала что-то смотреть. Телевизор работал громко, потому что она плохо слышала.

Я спустился с лестницы, и незаметно стал приглядывать за ней. Она сидела спокойно, неподвижно. Она не видела меня, но я ощущал на себе ее взгляд. Мне становилось жутко, я хотел обо всем рассказать родителям, но взрослые в такое не верят.

— Посмотри с бабушкой телевизор.

— Что?

Я испугался. Я понял, что меня застукали, и на секунду подумал, что это она… Но это был голос мамы.

— Посмотри с бабушкой телевизор, Рэй.

— Хорошо!

Я подошел — она на меня даже не взглянула. Я уселся на самый край дивана, как можно дальше от нее, но я чувствовал той стороной, что была ближе к ней, какой-то холод.

Через минуту подошла мама. Она ее обняла, и на лице у мамы появилась счастливая улыбка, и она села рядом с ней.

Мы смотрели «Я люблю Люси». Маме нравился этот сериал, бабушке, по выражению ее лица, похоже, было все равно.

Мама смеялась от души. Казалось, по ее щекам вот-вот покатятся слезы.

Она не хотела замечать ничего вокруг, она хотела замкнуться на своем минутном счастье, и чтобы ее никто не тревожил.

Свет в гостиной был слабым, мне хотелось все время рассматривать углы и темные места комнат.

— Рэй, дорогой. У нас открыта дверь? Почему я чувствую холод?

— Не знаю, мам.

— Пойди, проверь.

Я встал и пошел к двери. Она была закрыта, но не заперта.

— Дверь закрыта! — крикнул я.

— Странно… Ну, садись к нам.

— Я, пожалуй, поднимусь к себе.

Я быстро поднялся по ступеням и захлопнул дверь своей комнаты. Я посмотрел на часы — было двенадцать ночи. В комнате стояла пугающая тишина, но дверь открывать мне не хотелось. Я посмотрел на ручку двери, она стала покрываться инеем. Стало еще холоднее, изо рта стал выходить пар. Я подбежал к двери, повернул ледяную ручку и открыл дверь. Мигом спустился вниз и увидел маму, обнимающую мою бабушку. Она тоже была покрыта инеем. И все в комнате было покрыто инеем. Одна бабушка сидела, как ни в чем не бывало. Она продолжала смотреть телевизор, экран которого покрывался ледяной коркой.

— Мам!

Она не отвечала.

— Мам! Что с тобой?

Я подбежал и схватил ее за плечо, которое оказалось ледяным. Глаза у нее замерзли и превратились в лед.

— Осторожней, она может рассыпаться, — сказала бабушка, медленно повернувшись ко мне. Я попятился назад, и споткнулся. Я стал ползти, не отводя от нее взгляда, но ее глаза не отпускали меня. Из ее рта стала вытекать багровая кровь и капать ей на одежду.

— Не-е-е-ет!!! — закричал я, и вскочил, чтобы выбежать на улицу. Но дверь не открывалась. Я пытался повернуть ручку, но она не слушалась. Когда мне это удалось сделать, я вырвался наружу и увидел небо. Вместо облаков у него была лава — темная и красная. Она перемешивалась. Ее становилось все больше и больше. Из нее шел черный дым.

— Рэй! Проснись, Рэй!

Я открыл глаза, и увидел, как Даг тормошит меня изо всех сил.

— Да что с тобой?

Даг посадил меня на кровать, рядом с Фрэнки.

— Что это было?

— Не знаю, Фрэнк.

— Вообще-то люди это называют кошмарами. Если вы раньше не сталкивались с этим, то я вам объясню: это называется — кошмар. Ясно?

— Это после индейских заклинаний теперь здесь кошмары! — Фрэнк забился в углу кровати и обхватил колени руками, — теперь здесь всегда будут кошмары!!!

— Хватит, Фрэнк! Его заклинания здесь не причем. Неужели ты в это веришь?

Все замолчали. Через минуту тяжелой тишины я заговорил: