Ничья его девочка

От моих слов парнишка застонал, схватил меня за талию и прижал к ограде, увитой мягкими ветками дикого винограда. И в меня вселился дьявол. Тот самый, который все разрушал, который только поднял внутри меня голову и начал осваиваться, чтобы начать творить беспредел и губить все живое вокруг. Я была пьяна, и он получил свободу. Одна часть меня видела все со стороны, наблюдала как я жадно сама целую Барата, как трусь об него своим телом и как выгибаюсь, когда его ладони сминают мою грудь. И, нет, мне не приятно так, как многие об этом говорят. Мне никак… но со стороны красиво, словно это не я, а кто-то другой. Вот та Есения красавица, лучшая ученица, крутая девчонка это она целуется с парнем, обвивает его бедро ногой и позволяет ему залезть к себе под юбку… а я… я смотрю на нее и ничего не чувствую, кроме жалости. Она ведь жалкая. Потому что врет себе. Потому что ей все это не нравится и не нужно. Потому что другого она хочет… потому что принц ей на хрен не сдался, ей нужен матерый дракон, чтобы сжег ее своим пламенем и пепла не оставил. Потому что она дура.

Барат возится с ширинкой, задирая на мне топ вверх, обнажая грудь и я вдруг соединяюсь с той Сенькой, осознавая, что сейчас произойдет и упираясь ему в плечи.

— Не надо… слышишь?

Но он не слышит, он завелся, он шелестит пакетом с презервативом и удерживает меня, придавив к стене.

— Барат!

Я не успела закричать, я ничего не успела, когда чьи-то руки оттащили его от меня и швырнули на землю. Слишком стремительно, чтобы что-то рассмотреть. Я услышала лишь звуки ударов и возню. Глухие стоны Барата, треск, как будто ломаются кости. Плохо видно из-за мельтешения, лишь силуэты. Хотела закричать, но кто-то сзади зажал мне рот ладонью и удерживал, чтобы я видела, что происходит.

Его избавили на моих глазах. Жестоко. Так жестоко, что я жмурилась, чтобы не видеть, как ему ломают кости, как течет кровь по лицу и как оно искажено от учительной боли, а глаза молят меня о помощи… но я ничего не могу сделать. Я только мычу, пытаясь вырваться или укусить руку в перчатке, но у меня ничего не получается

Вначале Барат еще как-то сопротивлялся, а потом обмяк и подонки какое-то время пинали его все равно, даже бесчувственного ногами. Это был самый отвратительный звук из всех что я когда-либо слышала. Как носок ботинка врезается в чью-то плоть с хрустом от которого накатывает тошнота.

Они не сказали ни слова. Они просто на моих глазах искалечили человека, превратили в кусок окровавленного мяса. Когда его наконец-то оставили, рука на моем лице разжалась и меня отпустили. Я рухнула на колени, открыв рот в немом крике и чувствуя, как по щекам градом текут слезы ужаса и сожаления. Я смотрю на бездвижное тело Барата и… не узнаю его. Он больше не похож на человека. У меня нет сил даже закричать.

В этот момент один из подонков наклонился ко мне, взял за руку и вложил в нее бархатную коробочку.

— Мне поручили поздравить вас с Днем Рождения!

Они ушли… а я еще какое-то время остекленевшим взглядом смотрела на Барата. Потом бросилась к нему, начала трясти, стараясь не поднимать взгляд на лицо… такое страшное теперь.

Потом закричала, бросилась в клуб, к охране… Я смутно помню, как меня кто-то укутывал в плащ, давая бутылку с минеральной водой, как приехала скорая и полиция. Я слышала, как охранники почему-то говорили о группе каких-то парней… какой-то банде, грабящей молодежь возле клубов. А я помнила мужчин в черных костюмах и плащах… и понимала кто во всем виноват. Я!!!

Стояла на негнущихся ногах и смотрела, как черный пластиковый мешок укладывают на носилки и заносят в скорую, а у меня в руке все еще не раскрытая бархатная коробочка и голос в голове…

«Мне поручили поздравить вас с Днем Рождения!».

И эхом голос Барского…

«Убью!»

ГЛАВА 15

Я не выпускал ее из вида. Следил за каждым ее шагом. Нет, не лично. Я поручил это своим людям. За хорошую плату за ней следила бы каждая мышь и таракан в этой школе, что в принципе и происходило. Следили за ней, за ее окружением и друзьями. Прикармливали особо фанатичных преподавателей. Моя девочка должна была чувствовать себя там более, чем комфортно.

И я не лез… я два чертовых года ни во что не лез и не вмешивался. Почти два. После того, как ударил ее… я понял, что должен держаться подальше. Как можно дальше от мелкой ведьмы при взгляде на которую у меня адреналин шкалит с такой силой, словно я гоню по трассе двести сорок в час с дулом у виска. Меня накрыло именно в тот день, в тот вечер, когда она в красном платье мне на глаза попалась. Нееет, уже не девочка, совсем не ребенок, а вызывающе красивая юная дрянь один вид которой заставил меня побледнеть и ощутить, как кровь вначале отхлынула от лица, а потом прилила с бешеной силой ко всем частям тела.