Ничья его девочка

Сама все испортила этой стычкой. Теперь должна сидеть в комнате… могла бы сделать назло и выйти, но… я не стукач. Да и пакость я нарочно сделала. Правда могла ей сдачи дать, но не стала. Я дам… но позже. Выдохнула и села за стол, открыла свой дневник, черкнула номер записи и написала всего два слова, которые потом зачеркала ручкой. «Я соскучилась». Потом так же надавила и написала НЕНАВИЖУ!

Потом этим ненавижу исписала всю страничку. Так и не зная кого именно я ненавижу из них из всех.

В дверь комнаты постучали, потом она приоткрылась — зашла Рената, горничная.

— Вас зовут спуститься к ужину, — тихо сказала она, опуская взгляд. Странная девушка очень молчаливая дочка одной из работниц. Вроде и симпатичная, но настолько забитая и тихая, что ее было не слышно и не видно. Но сейчас мне было не до нее. Я обрадовалась. Так обрадовалась, что у меня сердце забилось в горле и я радостно подскочила со стула.

— Кто зовет? — спросила, чувствуя, как горят щеки.

— Захар Аркадьевич велел спуститься.

Я так и знала. Знала ведь. Не смогла сдержать довольного всхлипа. Переоделась в джинсы и свитер, хотела было выйти, но потом вспомнила про синяк, подошла к зеркалу, потрогала его кончиками пальцев. Косметики у меня нет. Даже замазать нечем. Распустила волосы, прикрывая скулу. Может и не заметит.

Конечно он заметил. Притом почти сразу. Когда я вошла в столовую Барский поднял голову от тарелки и улыбнулся уголком рта, а у меня сердце несколько ударов пропустило. Две недели не видела, а кажется не две недели, а два столетия. Зачем он привез меня сюда? Раньше мы виделись намного чаще. И были совсем одни.

— Здравствуй, Есения.

— Добрый вечер, — тоже улыбнулась и села за стол на свое место. Оно было самым дальним за столом. Через три стула от Игната и Ларисы.

— А почему ты сидишь там, а не возле Лары и Светланы? Бери свою тарелку и садись ближе.

— Мне и здесь удобно.

Я посмотрела на Светлану, которая выглядела натянутой, как струна и посматривала на меня встревоженным взглядом.

— Я хочу, чтоб ты села ближе. Что ты там сидишь, как чужая? Давай садись возле Игната и Ларисы. Сын, пересядь, пусть Есения сядет между вами.

— Она ж сказала ей там удобно!

Но Захар всего лишь на него посмотрел. Один единственный взгляд и трусливый ублюдок пересел, уступая мне место. Интересно как он отомстит мне за это. Какую гадость придумает? Я села рядом с Ларисой, которая тут же дернулась в сторону и нервно начала скрести вилкой по пустой тарелке. При всех она ела одни салаты и вечно говорила, что она на диете.

— Есения, собери волосы они у тебя в тарелку падают.

Я чуть отвернулась и поправила прядь за ухо. И в ту же секунду услышала как что-то упало и звякнуло. Барский резко положтл нож в тарелку.

— Подойди ко мне, Есения!

Я не подошла, опустила взгляд.

— Сучка, — процедила Лариса.

— А то, — так же шепотом ответила я.

Захар подошел ко мне сам, поднял меня за локоть со стула, откинул волосы с моего лица.

— Что это? — ткнул пальцесм в мой синяк.

— Упала, — сказала я и нагло посмотрела ему в глаза.

— Солжешь еще раз…, - взгляд сверкнул, — кто ударил? Игнат?

Я молчала, а Захар рявкнул так, что зазвенели столовые приборы.

— Если никто не признается я накажу каждого так жестоко, как сочту нужным.

Лариса подняла голову о тарелки.

— Я ударила. Она сожгла мое платье. То самое, что ты мне купил. Сиреневое на вечеринку у Светиловых. Она пропалила его утюгом.

Барский стиснул скулы так, что мы все услышали, как трещит его челюсть.

— Сотовый на стол, пошла к себе. На вечеринке у Светловых тебя не будет.

— Почему? Она ведь сожгла, папааа! Она это сделала я не вру!

— Она не врет, — сказала я и посмотрела на Барского, вздернув подбородок.

— К себе, марш! — скомандовал Ларисе, а меня подхватил под локоть и потащил к своему кабинету. Я не сопротивлялась, я балдела от того, что он рядом, держит меня за руку и … и мы сейчас останемся с ним наедине. Втолкнул в кабинет и закрыл за собой дверь.

Какое-то время молчал, потом подошел к окну, приоткрыл форточку, закурил свою неизменную сигару.

— Зачем сожгла? Честно отвечай.

— Была причина.

— Какая? Она ебя оскорбила? Обидела?

Я промолчала.

— Отвечай!

— Я не стукачка!

Быстрым шагом подошел ко мне и схватил пятерней за лицо.

— Это тебе не твой детдом. Здесь ты будешь и стукачкой и всем, кем я тебе скажу. В этом доме будет царить мир. Какой ценой я его добьюсь мне плевать. Усекла?

Я кивнула, а сама невольно теранулась щекой о его пальцы. И он тут же отнял руку.

— В школу пойдёшь с понедельника. Все твои документы готовы. Начнешь учиться как человек. Будешь способной и усердной поощрю. Если начнешь выделываться и устраивать проблемы накажу беспощадно.

— А можно вы меня отправите обратно в детдом?

— Нельзя! — повысил голос и тут же понизил, — Забудь о детдоме!

Отошел снова к форточке, сбил в нее пепел, а не в пепельницу, а я залюбовалась его сильной спиной, под тонкой материей светло-серой рубашки.

— Мне здесь не нравится.

— А меня не волнует твое мнение. Больше тебя никто не тронет. Не бойся.

— А я и не боюсь.

Повернулся ко мне и рассмеялся.