Ничья его девочка

Я попала туда, где меня изначально ненавидели, и я отвечала им полной взаимностью. Первые дни вообще походили на ад. Я не знала куда мне ткнуться, куда пойти и где и что спрашивать. Больше всего раздражала Светлана, которая чуть ли не ежесекундно приходила ко мне и спрашивала ничего ли мне не нужно. А я не знала, что действительно мне надо. Мои вещи привезли и разложили в шкафу. А я сидела на краю постели и смотрела на свою комнату, которая тоже не была моей и думала о том, как же мне хочется сбежать отсюда.

Но я вышла к ужину им назло, так же, как и потом вышла к завтраку. Под уничижительным взглядом сыночка и дочери Захара. Читая в их взгляде «сдохни сучка» и отвечая им взглядом «только после вас».

Я запуталась в вилках и ложках, потом от неловкости опрокинула на себя соус под всеобщий хохот. Даже ЕГО жена посмеивалась, но сдерживала ухмылочки. Первым желанием было сбежать, но я этого не сделала, я высидела этот ужин. Потом будут десятки других таких ужинов и завтраков. Но я запомнила эти самые первые. Я была тем самым зверьком, который не умеет прощать, да и в принципе не собирается. Мстительным зверьком, с которым связываться не стоило. Но они этого не знали. Принцесска и ее братец с физиономией девки со щетиной. Я всегда замечала чужие слабости и недостатки. Потому что никогда не была особо сильной физически, хоть и могла броситься в драку, но это в силу вспыльчивого характера, а не уверенности в своих силах, но я умела выжидать и замечать, продумывать и строить планы. Через неделю я уже знала, что его дочь страдает булимией и ночью пробирается к холодильнику, а прынц балуется наркотиками. Нет, я не собиралась стучать, но я запоминала.

И после каждого презрительного взгляда или слова брошенного в мой адрес я жестоко мстила, притом мстила так, что поймать меня с поличным было нереально. Принцессе я прожгла дыру в вечернем платье перед самым походом на вечеринку. Просто пришла в гладильную. Включила утюг и положила на подол шелкового великолепия. Потом выбралась через окошко и меня никто не видел. Ведь камеры были внутри, а не снаружи за окнами гладильни.

Она орала, как резанная. Прибежала ко мне в комнату, буквально вломилась ко мне в дверь.

— Это ты, дрянь? Ты спалила мне платье, сучка?

— Какое платье?

Улыбаясь спросила я и уселась в кресло, рассматривая свои покусанные ногти и не пытаясь скрыть улыбку.

— Мое вечернее платье! Только ты могла это сделать! До твоего приезда ничего подобного не происходило!

Я пожала плечами.

— Откуда я знаю, что и где делает ваша обслуга и на хрен мне сдалось твое убогое платье.

— Это ты сделала!

— Та ладно тебе расстраиваться у тебя в нем все равно были толстые ноги. Наследственность — это такое дело.

Она бросилась на меня с кулаками, и я хитро позволила ей поставить себе парочку синяков. Потом Светлана влетела ко мне в комнату, утащила свою орущую и плюющуюся слюной дочь к ней в комнату и заперла там. Тогда я и расхохоталась, смеялась долго, вспоминая ее вытянутое лицо, когда я сказала про ноги. Больное место малышки Барской — она знает, что ест по ночам, знает и боится растолстеть. Впрочем, она и так не тростинка.

Вернулась Светлана со льдом, присела возле меня на корточки, прикладывая мне холодное к щеке.

— Ты не злись на Лару она вспыльчивая девочка, но не злая. Просто всем надо привыкнуть к тебе. Возможно, она ревнует тебя к отцу.

— Я понимаю.

Отвечала, а сама думала о том, что забота этой женщины мне совершенно не нужна. Я бы предпочла, чтоб она не притворялась, что я ей нравлюсь, что она вся такая благородная. Я ведь видела, как она сдерживала усмешки и иногда презрительно смотрела на меня, так же, как и ее дочь. Но в отличии от детей Барского, она боялась его. Боялась, что он разозлится.

И он разозлился. Сильно. Это был первый вечер, когда он приехал на ужин домой. До этого я не видела его несколько недель. Точнее, видела, как приезжает поздно ночью и уезжает рано утром. Ко мне не заходил. Даже спросить, как я или поинтересоваться каково мне в этом доме. Да и зачем что-то спрашивать у зверушки. Пусть будет благодарна, что ее приютили. Откуда ему было знать, что это при них я храбрилась и задирала нос с подбородком, а по ночам ревела в подушку и ненавидела себя изо всех сил, презирала свою внешность и то, что никогда не стану такой, как они.

— Ты… ты не говори Захару. Он сегодня с нами ужинать будет. Если б ты могла не выходить к ужину.

Светлана поправила мне волосы и улыбнулась.

— Я могу не выходить, пусть мне принесут ужин в комнату.

Отобрала у нее лед и ушла в ванну. Она еще какое-то время потопталась у меня в комнате, а потом ушла. А я швырнула лед в раковину. Не выходить! Когда до боли в груди хотелось его увидеть через столько времени. Просто посидеть рядом, ощутить запах. Я стиснула челюсти, глядя в оконо как припарковалась его машина, как выскочил водитель, открывая зонт и дверцу. Барский вышел из автор, поправил воротник пальто и тут же поднял голову на мое окно. Я отпрянула за шторку. Можно подумать он знал, что я смотрю. У меня вся краска к щекам прилила и защемило в груди.