Ничья его девочка

Наверное, в эту секунду у меня перестала болеть переносица и сердце больно дрогнуло внутри. Он ведь пошутил сейчас. Никто так не поступит с Хряком. Барский ведь мэр. Он сдаст его ментам и все дела. Но я просто до этого дня совершенно не знала Захара Барского. Я вообще ни черта не знала в этой жизни и людей не знала. Несмотря на то, что видела много дерьма все еще верила в добро и во что-то хорошее. Захар быстро лишит меня иллюзий, перевоспитает и заставит понять, что этот мир не просто полон дерьма, он весь прогнил насквозь и нет ни единого человека, от которого не воняло бы этой гнилью. А еще… еще я стала снова его бояться, потому что поняла на что он способен. Нет, я не видела, как наказывали Хряка… но я слышала. Я слышала его дикие вопли. Он орал так, что у меня закладывало уши и дрожь пробегала по всему телу. Но я ничего не сказала. Я молчала… пока его выворачивали наизнанку Барский приложил мокрый платок мне на переносицу.

— Приедем домой приложим лед и завтра врачу покажу.

— Игра продолжается?

— Не понял?

— Не надоело еще в меня играть? Или своих детей не хватает?

— Пока не надоело. С каждым днем все интересней.

Издалека доносились страшные вопли и стоны, мычание. А я чувствовала, что Барский на меня смотрит, а сама открыть глаза не могла.

— Не жалко тебе его?

Спросил как-то тихо и я почувствовала запах сигары. Я подумала несколько секунд… поискала в себе то самое чувство жалости, а потом честно ответила:

— Нет.

— Я так и думал.

А я так и не поняла, что это значит….только внутри остался мерзкий осадок и вот этот непроходящий страх… страх, что Барский жуткий человек и что он не остановится ни перед чем. А еще… я больше не сомневалась, что он мог убить моих родителей.

— Еще раз разозлишь меня…

Придерживая платок одной рукой, я все же приоткрыла глаза и почувствовала, как они слезятся от боли.

— Отрежете мне язык? Нос?

— Нет. Я просто тебя уничтожу.

Потом склонился ко мне и процедил.

— Еще одна выходка, Есения, и ты пожалеешь, что на свет родилась. Будет так, как я решил. А если не так, то я буду наказывать. Больно наказывать, если по-другому ты не понимаешь. И еще… запомни раз и навсегда — от меня ты не уйдешь никогда. Даже если я тебя вышвырну ты все равно принадлежишь мне. А мое никто не имеет права трогать.

Хотела усмехнуться, но боль в челюсти и переносице не дали мне это сделать.

— Я пить хочу…

Он замолчал. Выдохнул так словно безумно устал, а потом я услышала, как открутил крышку и поднес к моим губам бутылку минералки.

— Пей.

— Захар Аркадьевич… можем ехать.

— Вот и славно. Поехали.

Скорее почувствовала, как повернулся ко мне.

— Когда твое лицо обретет нормальный цвет и сойдут отеки и синяки, поедем ко мне домой. С моей семьей жить будешь и со мной. После спектакля, что ты устроила в магазине придется расплачиваться. Это будет твой последний шанс. Испортишь — можешь считать, что тебя никогда не было.

Перед тем, как мы поехали знакомиться с его семьей я сто раз прокляла и себя, и Барского и вообще свою дурацкую жизнь. Вот так действительно все и изменилось. И я вначале даже не осознавала, что сама в этом виновата. И не сразу даже поняла в чем именно.

Мы ехали в машине к нему домой я с платком на переносице и шумом в голове и ушах, а он, как всегда до противного спокойный, ледяной. Словно не вышвырнул меня из машины. А потом не приказал живого человека разделать как скот на убой. Страшный и в то же время необъяснимо притягательный. С ума сводит вот это его противоречивое сочетание дикого темперамента и мгновенного арктического холода.

— Ну как? Понравилось приключение? Вполне в твоём духе, да?

— Вполне, — ответила довольно честно, но прозвучало издевательски. И пусть. Это он меня вышвырнул на дорогу. Я не виновата.

— Интересно, если бы не подонок куда б пошла?

— А это в самом деле интересно?

Проклятый нос болит так, словно его отпиливают потихоньку. Представила себя без носа и стало смешно, и страшно. Потому что кое-кому нос в той посадке отрубили.

— Я никогда не задаю вопросов, если не желаю получить на них ответы.

— А мне нечего отвечать. Не знаю я. Не куда мне идти.

Усмехнулся самодовольно я бы сказала и в эту секунду из волчары стал похож на довольного сиамского кота.

— Ты ж кажется сбежать хотела, свободы. Или уже передумала? Сытая жизнь лучше, чем бомжевать, а, Лиса? Умнеешь. Репетиторы идут на пользу, мозги включились.

— Они всегда нормально функционировали.

— Тебе так кажется. Тебе их явно недовесили.

И продолжает улыбаться, а у меня от осознания, что этот человек только что отдал приказ жестоко замучить другого человека. А теперь спокойно ведет машину и улыбается, по коже мороз пошел. Кто ты такой, Захар Барский? Я ведь тебя не просто не знаю — я даже на десятую долю из миллионного целого не приблизилась к разгадке.

— Зачем мне знакомиться с вашей семьей? — спросила и откинула голову на мягкое сидение, с удовлетворением ощущая, как постепенно отпускает боль в переносице.

— Затем, что ты устроила представление, которое может стоить мне карьеры. В лучшем случае.