Ничья его девочка

Отключился, швырнул сотовый на заднее сидение и повернулся ко мне. Несколько секунд смотрел мне в глаза, потом наклонился, открыл дверцу и процедил.

— Пошла вон!

От удивления я быстро заморгала у меня даже сердце свело. Я не сразу поняла, что именно он сказал. Но Барский, так же отчеканивая слова, повторил.

— Вон пошла я сказал. Давай. Все. Надоела ты мне. Чего сидишь глазами хлопаешь? Я сказал — выматывайся из моей машины.

А мне казалось он это кому-то другому говорит. Я не одного слова понять не могу, они все какие-то глухие. Я их не разбираю. Барский вылез из машины, обошел ее и выдернул меня наружу, хлопнул дверцей. Потом вернулся за руль и, визжа тормозами, сорвался с места. Судорожно всхлипывая я тяжело дышала, чувствуя, как сдавило горло, и я не могу даже закричать. Он вдруг вернулся, сдавая задом. Надежда дернулась птицей с рваными крыльями — это он передумал, просто воспитывает, просто… но окно приоткрылось и на асфальт упали деньги и его джип опять рванул вперед на такой скорости, что уже через минуту скрылся где-то вдалеке, а я остекленевшим взглядом смотрю как летают по дороге купюры, как их подхватывает ветер и крутит вместе с листьями.

Вот так и становятся взрослыми, когда все иллюзии и какая-то детская уверенность лопнули как мыльный пузырь… лопнули с таким треском, что у меня уши заложило и я выдохнула рвано, пошатываясь и оглядываясь по сторонам… чувствуя, как с неба срываются первые капли дождя и падают мне на лицо.

ГЛАВА 11

Я растерянно смотрела на дорогу, потом на деньги. Первой мыслью было послать все к черту и не подобрать ни одной купюры. Потом решила, что к черту как раз-таки Барского и деньги я возьму. Подобрала все, что смогла поймать на дороге. Пару раз меня чуть не сбили и просигналили мне. Кто-то проорал «дура» я показала средний палец, чувствуя, как проклятые слезы все равно катятся по щекам. Ну и плевать. Я проживу, не сдохну. Я вообще живучая. Найду куда пойти и что делать. Я ведь всегда все придумываю. Но сама понимала, что некуда мне особенно в одежде этой. Мне б мои вещи детдомовские, мои штаны и кофты… тогда и в подъездах ночевать можно, а так.

Сжала деньги в кулаке и пошла над дорогой. Черт его знает куда идти теперь. В детдом? Так меня вроде оттуда забрали. На вокзале спать не хотелось я на своих ошибках учусь быстро и доходчиво. Дождь усиливался и теперь бил крупными каплями в лицо, у меня кажется вот-вот промокнут ноги.

Вдруг сзади посигналили. Первой мыслью было шарахнуться в сторону, но потом все же обернулась увидела не новый «рено» тесно-зеленого цвета и какого-то пончика за рулем. Выглядел вполне себе приятно. Посигналил еще раз и остановился. Несколько секунд подумала и влезла на переднее сидение. На маньяка вроде не похож. Да и Хряки не бывают маньяками. Они слишком в себе не уверены для этого. Но я ошиблась. Маньяками бывают все. Особенно вот такие вот лохи с рыхлыми телами и кучей обид на весь мир. Но тогда я это плохо понимала, меня хоть и била жизнь, но не таким образом.

— Привет, красавица. Куда одна по дороге на ночь глядя идешь?

— Домой.

Невозмутимо ответила я.

— Подвезите — заплачу.

Пончик усмехнулся и пожал полными плечами. На вид довольно молодой лет тридцати. Волосы чуть засаленные, свисают на лоб и пальцы полные, нервные, все время подергиваются. Радио играет, фотка какой-то женщины с детьми прицеплена над ним. Наверное, жены.

— Как звать? — спросил и стрельнул на меня глазками неопределенного цвета и улыбнулся. Вот есть люди, которым лучше не улыбаться. Они, когда улыбаются, их лица становятся похожи на лица имбицилов или дегенератов. Да и вообще он мне внешне совершенно не нравился. У меня всегда была проблема с толстыми парнями и мужиками. Как каплю жира увижу, так и тошнит, выворачивает наизнанку. Брюшко, сальные щечки, толстые обрубки-пальчики. Вообще округлая морда и меня уже отвращает. Толстые женщины так не раздражают, как мужики, похожие на свиней.

Но, как говорила баба Дуся, на каждое мясо найдётся своя вилка. Вот на него ж нашлась. Жена его и дети любят, наверное.

— Никак не звать. Меня никто не зовет — я сама прихожу.

И улыбнулась в ответ.

— Меня до автобусной станции довезите. Я заплачу.

Сальные глазки опустились к моим коленкам, потом снова мне в лицо посмотрел. Вот именно в этот момент надо было бежать. Я ведь ощутила это интуитивное беспокойство и покалывание в пальцах рук и ног. Но я прозевала этот момент, и машина сорвалась с места и набрала хорошую скорость. Лишь тогда Хряк пропел:

— А можно и не платить, можно договориться.

Твою ж мать! Вот что со мной не так, а? Почему со мной всегда происходит какая-то дрянь, какой-то беспредел нескончаемый? Что меня дернуло вообще поссориться с Барским, вести себя как идиотка. Мне ж хорошо было. Мне ж нравилось там… нравилось у него дома и жизнь новая нравилась. Все стало как у людей.

— Я лучше заплачу.