Ничья его девочка

Я с ним воевала. По-настоящему. Впервые в своей жизни я вдруг обрела ее смысл — не стать на колени перед Захаром Барским, не прогнуться, вывести его с зоны комфорта. Да, он сильный и властный, но и я не мусор, каким он меня считает, для меня его деньги полная херня и я не стану вылизывать его ботинки за жрачку или за другие блага, хотя конечно я успела привыкнуть к тому что мне всегда тепло, сытно и уютно. Но мой мозг упорно об этом не хотел думать, потому что меня поймали в клетку и дрессировали как тупого зверька.

Мне не нравилось то давление, которое он на меня оказывал. Буквально ломал меня под ту модель поведения, которую считал правильной. А я изо всех сил сопротивлялась. Это стало моей жизненной целью — не покориться и не склонить голову.

Но было еще кое-что, что очень сильно меня пугало и пробуждало первобытное желание бежать куда глаза глядят и как можно быстрее. Я его ненавидела и… и восхищалась каждым его словом и жестом. Я мечтала всадить ему вилку в горло и в то же время ждала до ломоты в костях, когда он приедет снова. И все мои выходки были скорее не протестом против воспитательного процесса, а скорее протестом от того, что он не собирался участвовать в нем лично, а поручал меня своей охране, репетиторам, всяким нянькам, которые сбегали отсюда каждый понедельник и пятницу. Когда произошло это открытие оно меня хорошенько пришибло по голове. Но я всегда была честной сама с собой. Я себе не лгала ни в чем и никогда, только так можно выжить, когда точно знаешь, чего хочешь и понимаешь собственные поступки от «а» до «я».

И я понимала, что моя ненависть к Барскому не ходит в одиночестве, с ней рядом, вцепившись ей в горло или в грудную клетку, бродит какая-то совершенно нездоровая дрянь. И эта гадость заставляет меня подбегать к окну, едва к дому подъезжает автомобиль, она же заставляет сердце колотиться, словно бешеное, когда я вижу высокую фигуру в его неизменном пальто с приподнятым воротником и вечными пакетами в руках. Как бы я его не изводила, какие бы выбрыки не выкидывала, Захар всегда что-то привозил мне. И вместе с радостью от его приезда внутри поднималась едкая волна желания запустить в него этими пакетами и заорать что он может не таскать свои вонючие подачки, меня ему купить не удастся.

Потом поняла, что после каждой моей выходки он приезжает и выходок стало больше. Видела его злые волчьи глаза и начинала сопеть от удовольствия и одновременно от прилива адреналина настолько сильного, что пульс рвал мне барабанные перепонки. После того раза, что он устроил мне сауну у меня в комнате я немного поутихла… так как меня на неделю лишили и интернета (где я читала про него все новости), и телевизора и даже вкусной еды. Но особенно расстроило что он уехал, не пробыв в доме даже часа. Просто развернулся и быстрым шагом пошел к лестнице. Спустился по ступеням и уже через секунду его машина, вереща покрышками сорвалась с места.

Психованный! Я же ничего такого не сказала! Я даже извинилась между прочим! А я редко извиняюсь! Еще и смотрел на меня странно, застывшим взглядом как будто я нечто ужасное и жуткое. Оказывается, это бегство задело еще больше, чем давление и наша война. Потом он не приезжал целую неделю и мне уже хотелось устроить какой-то террористический акт в его доме, но Барин как почуял и приехал вечером в воскресенье. У него вообще был нечеловеческий нюх, и он словно читал меня изнутри и знал, что я выкину в следующий раз, а я все же хотела удивлять. И похоже мне это удалось, только совсем не так как я ожидала. Когда услышала, что Барский в доме я как раз нежилась в ванной, тут же подскочила, вытерла голову и принялась лихорадочно одеваться. Еще уедет, не повидавшись со мной, он может. А мне хотелось его увидеть, что насолить, разумеется. Конечно только насолить. Я как попало расчесала свою шевелюру все еще влажную, заколола на макушке, натянула на мокрое тело футболку и шорты, которые сделала сама из рваных джинсов, сунула ноги в тапки и сломя голову поспешила вниз, у первого этажа тут же замедлила шаг, со скучающим видом вышла в гостиную. Барский был не один, а с каким-то молодым мужчиной, больше похожим на рабочего, я его видела впервые они разговаривали и оба не обращали на меня никакого внимания. Из их беседы я поняла, что Барский собрался менять сигнализацию.

— Здрасьте.

Сказала громко и оба обернулись ко мне. Барский нахмурился, осматривая меня с ног до головы, а тот что пришел с ним чуть приоткрыл рот и уставился на мои ноги.

— А на окнах тоже поставите датчики? Я люблю сидеть на подоконниках, и оно все время срабатывает.

Не глядя на них, я продефилировала к окну и залезла коленями на подоконник, развернулась на четвереньках и уселась. Пока ковырялась, майка сползла с плеча и когда я подняла голову, то встретилась взглядом с Барским и вздрогнула. Такого бешеного выражения лица я еще не видела у него никогда.

— Вот так сижу, и оно пищит.

Посмотрела на обоих мужчин и пожала плечами, улыбаясь.

— Подождите меня в коридоре.