Ничего, кроме личного

Гостиница недавно пережила ремонт, окончательно изуродовавший ее лицо. Можно сказать, ремонт доконал этот, прости господи, отель. Стены были покрыты пластиковыми щитами, имитирующими цвет мореного дуба. Пол устилала дорожка, которую он видел на картине «Будни Совнаркома». Зато светильники тужились уподобиться канделябрам из спальни короля Людовика. Все вместе производило жалкое и нелепое впечатление.

Особенно веселила путаница коридоров. Они пересекались и петляли, как будто их проектировал пьяный архитектор. Адольф Абрамович попытался провести разведку, но серпантин коридоров привел его в тупик, где висела реклама рок-группы «Обдолбыши». Реклама зазывала на концерт, который был в прошлом году.

После этого адвокат ходил строго одним маршрутом – в ресторан и на выход. Остальные коридоры он равнодушно пересекал, не реагируя на их призыв освоить новые возможности и получить незабываемые впечатления.

Адольф Абрамович шел и думал о своем. Вдруг вдалеке, на перекрестье коридоров, мелькнул женский силуэт. Высокая гордая шея показалась на секунду и тут же исчезла. Женщина пересекла его путь и растаяла, как видение. «Марианна?» – заколотилось его сердце.

Конечно, он мог обознаться, мог ошибиться… Но он не мог ни обознаться, ни ошибиться. Ошибаются только глаза. Сердце же забилось в таком бешеном ритме, что сомнений в том, что он увидел Марианну, не оставалось. Сердце ведь, в отличие от глаз, не ошибается.

Теплая волна глубинной, нутряной радости поднялась в полный рост, сбила с ног и закрутила в своем потоке. «Она ищет меня? Хочет поговорить?» – ему стало жарко от радости. Усилием воли он опрокинул на себя ушат холодной воды: «Неужели она думает, что я ее прощу? После всей этой грязи». Но тут же веселые колокольчики в душе стали наперебой тренькать: «Она дурочка, ее совратили, что с нее взять, легкомысленная особа, бог прощал и нам велел, у нее такая шея». Колокольчики не унимались, и Адольфу Абрамовичу захотелось подпрыгивать и пританцовывать под их неумолчный перезвон.

«Откуда она узнала, что я остановился в этой гостинице? Хотя, господи, это же так просто. Единственная приличная гостиница в городе, остальные еще хуже, – вальсировали мысли в его голове. – Откуда она вообще узнала, что я приехал? Ха! Тоже мне, конспиратор, достаточно было позвонить в мое адвокатское бюро».

Адольф Абрамович спустился на ресепшен.

– Простите, меня никто сейчас не спрашивал?

– В каком смысле? – девушка соображала небыстро.

– Ну, никто не спрашивал, в каком номере я проживаю?

– Так мы таких сведений не даем. Разве ж мы не понимаем? Это конфиденциальная информация, – старательно проговорила девушка трудное слово.

«Что за страна? Любой компромат можно купить, любую базу данных. А узнать номер в отеле – фиг тебе, секрет, – думал он, пытаясь усмирить разраставшуюся радость. – Ничего, пусть походит, поищет меня. Это даже хорошо. Чтоб знала, каково это… Не все мед ложками…» Он не мог выражаться яснее. В голове стоял счастливый туман. Все его прежние монологи на тему «не прощу» были снесены одним видением ее тонкой шеи. Так легкий ветерок рушит карточные домики.

Адольф Абрамович вышел на улицу и заметил, как прекрасен воздух с вкраплениями морских ноток. Раньше как-то не замечал. Он шел и ощущал неотвратимость того, что ему предстоит совершить. Подвиг всепрощения. И чувствовал, что он ему по силам.

Нет, он все сделал правильно. Расстался с неверной женой. Жестко, как и положено мужчине, разорвал с блудницей. Не преследовал ее своими мольбами. Ему не в чем себя упрекнуть. Она сама пришла к нему, чтобы повернуть все вспять. И он, как мудрый мужчина, должен стать выше обид. Ведь сама! пришла! к нему!

Любовник Михаил как-то сразу выпал из этой картины мира. Был человек и исчез. Неинтересен. Ведь она пришла не к Михаилу в тюрьму, а к Адольфу в гостиницу.

Адольф Абрамович под аккомпанемент этих счастливых мыслей шел на встречу с Саньком. Он хотел предупредить следователя, что линия защиты кардинально меняется. Версия мошенничества не выдержит конкуренции с гениальной фабулой о влюбленном чиновнике-гее. Хоть Санек и быдло, и по большому счету порядочная дрянь, но все же он многолетний приятель. Не хочется держать его в неведении. Пусть смирится и не особо старается в своем расследовании, чтобы потом не жалеть о напрасно потраченных усилиях.

Адвокат отзвонился о своем приходе, и Санек, приветливо помахивая рукой, вышел из своей конторы на улицу. Они обменялись рукопожатиями.

– Давно прилетел? – спросил Александр Игоревич, излучая радушие.

– Позавчера.

– Так я не понял, на фига тебе защищать Петухова? Его дело дрянь. Точняк! В этой папочке доказательств выше крыши.

– Я об этом и хотел с тобой поговорить. Кое о чем предупредить. Есть некоторые новые обстоятельства…

– Да погоди ты о деле! Успеется. Ты где остановился? Тут вроде бункера нет, – следователь радостно заржал, привычно эксплуатируя тему фюрера.

– В «Черноморских зорях», – скривился Адольф Абрамович.

– Ух ты! И я там же! Может, завтра посидим за пивом?

– Можно завтра, а можно и сегодня. Мне все равно делать нечего.