Ничего, кроме личного

– К сожалению, для оправдательного приговора мы должны потревожить память вашего брата.

Женщина молчала.

– Ольга Петровна, поверьте, я понимаю, сколь чудовищна моя просьба, но это единственный способ уйти от обвинения в мошеннической приватизации.

– Вы пока ничего не попросили.

– Обещайте мне совладать со своими эмоциями и прислушаться к голосу разума.

– Хватит. Я не дура, которой нужны ваши слащавые речи. Говорите, что вы хотите от меня.

– Ольга Петровна, мне нужно, чтобы вы в суде подтвердили, что ваш брат был геем.

Повисла пауза, до краев наполненная невысказанным возмущением сестры.

– А вы не охренели, господин адвокат? – ледяным голосом спросила она.

– Нет, не охренел, – его голос стал жестче. – Вам придется пожертвовать одним из любимых мужчин. Мертвым братом или живым мужем.

Она молчала.

– Я вам больше скажу. В суде вам нужно не просто назвать брата геем, но и подтвердить его влюбленность в Петухова. Дескать, вы подмечали женским взглядом…

– Хватит! Мой брат мертв. А вы хотите, чтобы я танцевала на его костях? Любовь к Петухову? Вы чудовище!

Короткие гудки означали, что она не выдержала. Адольф Абрамович обещал больше не звонить, если она бросит трубку. Он сдержал слово. Сидел и ждал.

И дождался. Через пару минут Ольга Петровна перезвонила.

– Простите, я не справилась с эмоциями. Продолжайте.

– Не извиняйтесь. Я прекрасно понимаю вас и еще раз приношу извинения.

– Они мне не нужны. Прекратите этот балаган. Говорите по делу.

– Ну что ж, давайте по делу. Память вашего брата в суде все равно будет осквернена. Он будет фигурировать как участник мошеннической схемы. Поверьте, это легко доказать. К делу приобщены многочисленные документы, из которых следует его заинтересованность в объекте. С большой вероятностью суд примет эти доказательства и объявит сделку с элеватором мошеннической. И тогда государство заберет себе объект.

– Чтобы другой чиновник прибрал его к рукам? – с усмешкой спросила Ольга Петровна.

– Разумеется. В такой стране живем. Но вас это уже не касается. Ваша семья останется у разбитого корыта. У мужа заберут собственность, а у брата честное имя. Вот, собственно, и все.

Она молчала.

Адольф Абрамович дал время на обдумывание вышесказанного и продолжил:

– Вариант, который я предлагаю, тоже немилосерден к памяти вашего брата. Мы заявляем, что он гей, безответно и мучительно влюбленный в господина Петухова. И тогда все его поступки с элеватором становятся актом всепоглощающей любви. В итоге, если нам сильно повезет, и при моем должном содействии, – он понизил голос, словно намекая на что-то, – судья может вынести оправдательный приговор. Тогда все собственники, включая вашего мужа, сохранят свои капиталы. Вот, собственно, и все.

Ольга Петровна шумно вздохнула.

– В ваших словах, – осторожно начала она, – есть здравый смысл. Но что даст одно мое слово?

«Танк подбит!» – поздравил себя адвокат.

– Вы правы. Нужен еще свидетель. Вы знаете коллег Тихона Ерофеевича?

– Они не будут вляпываться в эту историю. Он не афишировал свою… ориентацию. Многие догадывались, но в суде свидетельствовать не будут.

Адольф Абрамович приуныл.

– Впрочем… Постойте. Брат рассказывал про какого-то болвана по имени Петр Петрович. Ничтожество и погань. Мерзкий тип. Можно сказать, Тихон ушел из министерства из-за него. Я не знаю всех подробностей их конфликта, но из полунамеков брата я поняла, что тот оскорбил Тихона, именно задев очень личное… Ну вы понимаете?

– Да, вполне. А вы не достанете мне контакты этого Петра Петровича?

– Найду. У вас все?

– Ольга Петровна, позвольте сказать вам, что вы удивительная женщина.

«От таких удивительных и уходят мужья. Никто не хочет жить с танком, хоть и в цветочек», – подумал он.

– Перестаньте говорить ерунду. И думать тоже.

Не прощаясь, она отключилась.

Адольф Абрамович поздравил себя с удачным разговором и предстоящим успехом. Дело об элеваторе станет жемчужиной в коллекции его адвокатских побед. Недоброжелатели утонут в собственной желчи. Потому что переквалифицировать мошенничество в любовь, это почти гениально. Это будет легендарное судебное заседание!

Легкая зависть к Петухову, придумавшему такой финт, словно облачко набежала на разгоряченное азартом лицо адвоката и, как облачко, испарилось. «Что он нового, собственно, придумал? Любовь и есть мошенничество», – философски заметил Адольф Абрамович, вспомнив неверную жену.

Некстати всплывший образ Марианны больно кольнул его, мешая в полной мере насладиться предчувствием скорой победы.

Эмоциональные качели

Адольф Абрамович шел по коридору отеля «Черноморские зори» и размышлял о том, с чего вдруг все плохонькие гостиницы в прибрежной зоне стали носить гордое имя отелей.