Ничего, кроме личного

Он вздохнул, отвел глаза и вспомнил свою Марианну. Она спала, изящно свернувшись калачиком, как гусеница, и занимала в постели совсем мало места. И имя у нее совершенно изысканное. Не какая-нибудь Мария или Анна, что быстро переходит в Машу или Нюру, а именно нераздельное и возвышенное – Марианна.

Он представил ее на фоне черноморского заката, еще раз посмотрел на рыхлое тело спящей жены и принял окончательное решение. Он позовет Марианну в новую жизнь.

Расставание

В стильной спальне Марианны царил чудовищный бардак. Дверцы шкафа были распахнуты, и его содержимое равномерным слоем покрывало пол, кресла и даже торшер. Вместо того чтобы прибраться, она рыдала, упав на кровать со спинками из красного дерева. Посреди комнаты на шкуре амурского тигра стоял раскрытый чемодан. Сквозь чудовищный бардак проступала роскошь, в которой утопала комната.

Адольф Абрамович стоял над чемоданом, пытаясь сохранить спокойствие. Но даже обладая нордическим характером, нелегко совладать с нервами, когда жена объявляет об уходе. Ему хотелось пнуть чемодан, задушить Марианну, а потом найти и убить ее любовника.

Чемодан был рядом, тонкая шея Марианны, за которую он когда-то ее полюбил, тоже под рукой. Оставалось выяснить имя своего счастливого соперника.

– Кто? – хрипел Адольф.

– Что тебе даст его имя? Что это изменит? – уткнувшись в подушку, перемежая всхлипами, отвечала Марианна. – Он просто человек. Человек, с которым мне хорошо. Ты стал черствым, неинтересным…

– Имя?

– Прекрати допрос! Ты не на работе! И вообще ты не прокурор! Ты адвокат! Ты должен защищать.

– Кого?

– Всех, – не растерялась Марианна.

– Дура! – рявкнул Адольф.

Он с ненавистью смотрел на ее тонкую и длинную шею и недоумевал, почему раньше она напоминала ему картины Модильяни. Сейчас же шея казалась ему похожей на змею.

Марианна плакала, вздрагивая всем телом, как в немом кино. Когда слезы заканчивались, она вспоминала, как муж выкидывал из чемодана ее нижнее белье, наступая на трусики, и от обиды новая порция слез приходила ей на помощь.

С утра она твердо решила объявить мужу, что уходит от него. Впрочем, нет. Объявляют об отправлении электричек. Она объяснится с ним. Так точнее и ближе к стилистике любовного романа.

Муж пил кофе, когда Марианна горестно сказала:

– Адольф, нам надо объясниться.

– Мне не надо, – ответил он.

В этом был весь Адольф. И как она могла столько лет жить с этим человеком? Хорошо, что на жизненном пути встретился Михаил, тонкий, душевный, прекрасно разбирающийся во французской кухне.

– Однако тебе придется меня выслушать, – ее трагизм мог растопить лед. Но не мужа.

– Надолго? Я тороплюсь.

– Когда решается судьба, можно и опоздать на твою дурацкую работу.

– Судьба решается в суде.

– Ты о чем? Чья судьба?

– Насильника. Или пожизненное, или двадцать лет.

– Прекрати! Я не могу больше выносить твое чванливое равнодушие, твое высокомерное презрение ко всем и всему вокруг, твое безосновательное превосходство…

– Ясно, – перебил муж, – запиши все пункты, вечером обсудим.

И он ушел в свой кабинет собирать бумаги для предстоящего процесса.

Тогда Марианна задала каверзный вопрос:

– Ты не знаешь, куда домработница убрала наш чемодан? Самый вместительный, красный.

– В гардеробной на верхней полке, – крикнул Адольф из кабинета.

Марианна знала это и без него. Ожидался ответный вопрос: «Зачем тебе?» Это был бы переход к решающей фразе: «Мы расстаемся».

– Спасибо, – кисло поблагодарила она.

Муж ушел на работу, так и не узнав, что стал почти разведенным мужчиной.

Марианна не хотела покидать дом тайно, оставив записку. В этом было что-то непорядочное. К тому же такой сценарий лишал ее каскада чувств, связанных с разрывом отношений. А как же прощальный поцелуй? Дрогнувший голос и слезы в глазах? Дрожащие руки, которыми пытаются удержать ускользающее счастье?

Марианна относилась к породе экзальтированных женщин, в чем не было ее вины. В детстве высокий номенклатурный папаша приставил к ней гувернантку, которая ходила с поджатыми губами и ограждала воспитанницу от грубой прозы жизни. Марианна росла куколкой с фарфоровой кожей и оригинальным разлетом бровей. А уж ее точеная шейка и вовсе делала ее неземным созданием. Мужчины оборачивались ей вслед. Каждый думал: «Будь я помоложе…» или «Будь я побогаче…» Наконец нашелся тот, кто не думал, а действовал. Так в ее жизни появился Адольф. Он в ту пору работал в Следственном комитете.

Адольф ухаживал деловито и прицельно. Подарил пару букетов, пригласил в ресторан, сводил в театр на премьеру и счел, что этого достаточно. Сделал предложение. О любви не говорил, просто пообещал, что она не будет ни в чем нуждаться. При этом жадно смотрел на ее лебединую шею.

Марианна решила, что он большой оригинал. Поблагодарила за предложение и сказала, что ей надо подумать. Но думать не хотелось. Хотелось гулять ночами с юношами, которые источали любовные флюиды. Хотелось слушать серенады и утопать в цветах. Душа алкала любви.