Незримая жизнь Адди Ларю

Адди моргает. В дверном проеме стоит Генри со скрещенными на груди руками. Солнце уже опустилось, надвигаются сумерки.

– Жду тебя, – поежившись, отвечает она. – Извиниться хочу. За книгу.

– Все нормально, – отрывисто бормочет Генри.

– Нет, не нормально, – возражает Адди, вскакивая на ноги. – Позволь купить тебе кофе.

– Ты не обязана.

– Я настаиваю. В качестве извинения.

– Я занят.

– Пожалуйста…

Должно быть, что-то в ее словах – отчетливая смесь надежды и необходимости, очевидный факт, что дело не в книге и не в извинениях, – заставляет юношу взглянуть ей в глаза. И она понимает, что до этого он хотел отказаться. Взгляд Генри странно испытующий, и что бы он ни увидел в ее лице, это изменило его мнение.

– Один кофе, – соглашается Генри. – И доступ в магазин тебе все еще закрыт.

Адди снова может дышать.

– По рукам, – говорит она.

IX

13 марта 2014

Нью-Йорк

Еще час до закрытия букинистического Адди ждет на ступеньках. Генри запирает магазин, затем поворачивается, и Адди готовится снова встретить пустой взгляд, подтверждающий, что предыдущий разговор был всего лишь сбоем, пропущенным швом в ее вековом проклятии.

Но Генри смотрит на нее и узнает. Адди в этом совершенно уверена.

Брови, приподнявшись, скрываются под спутанными локонами, словно он не ожидал ее увидеть. Но раздражение сменилось чем-то другим, и это «что-то» смущает Адди еще больше. Что-то менее неприязненное, чем подозрение, более сдержанное, чем облегчение, и все же это чудесно, ведь все это означает узнавание. Встреча не первая, а вторая или даже, скорее, третья, и на сей раз Адди не единственная, кто помнит.

– Итак? – говорит Генри и протягивает руку, но не предлагая ее Адди, а веля показывать дорогу.

Адди послушно идет вперед. Несколько кварталов они шагают в неловком молчании. Адди украдкой бросает на своего спутника взгляд, но это ничего ей не дает, кроме представления о линии его носа и очертаниях подбородка.

У Генри голодный хищный взгляд. Он не слишком высок и все же сутулится, словно желает казаться ниже и незаметнее. В другой одежде и другой обстановке… Возможно, возможно. Но чем дольше Адди на него смотрит, тем меньше Генри похож на ее незнакомца.

И все же…

Что-то заставляет продолжать смотреть на него, не дает двигаться, как свитер, зацепившийся за гвоздь.

Он ловит ее взгляд дважды и хмурится.

Она ловит его взгляд и улыбается.

В кофейне Адди просит своего спутника занять столик, а сама отправляется за кофе. Генри колеблется, словно порывается заплатить сам или боится, что отравят, но все же направляется в угловую кабинку.

Она заказывает ему латте.

– Три восемьдесят, – говорит девушка за стойкой.

Поежившись от дороговизны, Адди вытаскивает из кармана несколько купюр – последние из позаимствованных у Джеймса Сент-Клера. На два кофе налички не хватит, а просто стащить нельзя, потому что парень ждет. И он помнит.

Адди бросает взгляд за столик, где сидит Генри, сложив руки и уставясь в окно.

– Ева! – выкрикивает бариста.

Вздрогнув, Адди понимает, что позвали ее.

– Итак, – говорит парень, когда она садится за столик, – значит, ты Ева?

«Нет», – думает Адди.

– Да, – отвечает она вслух. – А ты…

«Генри», – мысленно подсказывает она.

– Генри.

Имя подходит ему, как пальто, сшитое по размеру. Генри: мягкий, поэтичный. Генри: тихий, сильный. Темные кудри, светлые глаза за тяжелой оправой. Адди знала десяток Генри в Лондоне, Париже, Бостоне, Лос-Анджелесе, но этот ни на одного из них не похож.

Он бросает взгляд на стол, на свою чашку и пустые руки Адди.

– А себе почему ничего не взяла?

Та только отмахивается.

– Не хочу пить, – врет она.

– Очень странно.

– Почему? Я обещала угостить тебя кофе. – Адди пожимает плечами и, запнувшись, продолжает: – Ладно, я потеряла бумажник. На две порции не хватило.

– Так ты поэтому украла книгу? – хмурится Генри.

– Я ее не крала, просто хотела обменять. К тому же я извинилась.

– Разве?

– Кофе, – кивает она на чашку.

– Кстати об этом, – вздыхает Генри, поднимаясь с места. – Что тебе взять?

– В смысле?

– Кофе. Не выношу пить его в одиночку, чувствую себя полным придурком.

– Тогда горячий шоколад, – улыбается Адди. – Горький.

Генри снова приподнимает брови. Он идет к стойке, говорит что-то баристе, отчего та хохочет и подается вперед, как цветок к солнцу. Вскоре Генри возвращается со второй чашкой и круассаном. Поставив все это на столик, усаживается на свое место, снова ставя их в неравное положение. Маятник сместился в одну сторону, остановился посередине и качнулся в другую. Адди сотни раз играла в эту игру, она состоит из множества крошечных шагов навстречу, когда по ту сторону стола тебе улыбается незнакомец.

Но это не ее незнакомец, и он не улыбается.

– Итак, – говорит Генри, – что это было сегодня?

– Честно? – спрашивает Адди, обнимая ладонями чашку. – Я думала, ты меня не вспомнишь.

Вопрос эхом отдается у нее в груди, гремит, словно мелкая галька в фарфоровой миске, дрожит внутри, угрожая выплеснуться наружу.

Как ты сумел запомнить? Как? Как?