Незнакомец

— О, извини! Значит, я до сих пор был неверного мнения о тебе! Я никогда не подумал бы, что тебе доставит удовольствие провести целый день на жаре в битком набитом общественном бассейне! Мы едва могли расстелить наше полотенце на лужайке, настолько там все было забито, а в воде почти невозможно было двинуться… Но хорошо, теперь я это учту. Ты любишь подобные развлечения в свободное время, и в следующий раз я с удовольствием уступлю тебе свое место.

Карен очень хотелось обратить внимание Вольфа на то, что он говорит об уступлении своего места, а не о совместном действии, но и это показалось ей бессмысленным, и она не стала ничего говорить.

— А вечером, — сказала Карен, — ты высадил детей возле дома и исчез. Для меня не нашлось никакого объяснения, почему ты так поступил, вообще ничего. Ни намека на то, когда ты вернешься, собираешься ли ты с нами ужинать… Ты просто уехал.

Ее супруг закатил глаза.

— О господи! Я знаю. Я всегда забываю, что мне нужно отпрашиваться у тебя и сообщать о своем прибытии и что на каждый мой шаг требуется твое разрешение. Но временами у меня бывает потребность почувствовать себя свободным и взрослым мужчиной, можешь ты себе такое представить? Так было, например, в воскресенье вечером. Я был совершенно никакой после этого дня! Уставший, измотанный, разбитый. Как ты знаешь, для меня нет ничего лучше, чем пребывать в огромной, шумной толпе народа, особенно если так тесно, будто ты плаваешь в море пота и тебя постоянно толкают, а каждые две минуты по твоей голове бьет волан. Я больше так не мог. Я хотел побыть один. Я уже не мог выносить болтовню собственных детей. А также… — Он не договорил фразу, но Карен догадалась, что он хотел сказать.

— И меня ты тоже не мог вынести, — добавила она.

Вольф помешал в своей чашке. Кофе в ней, должно быть, уже давно остыл.

— Будь честной, Карен. Что ожидало меня дома? Ты бы ныла из-за того, что целый день оставалась одна, смотрела бы на меня с упреком в глазах, а в конце концов, в дополнение ко всему, опять начала бы говорить о пропавших соседях и причитать о том, что необходимо что-то предпринять. А если бы мне особенно повезло — то еще и о моей мнимой связи… В тот вечер я этого просто не вынес бы.

Карен вздрогнула. Несмотря на безразличие, которое стало все больше возрастать в ней, ей было больно слышать о пресыщении Вольфа и о том, как он отворачивался от нее.

"В тот вечер я этого просто не вынес бы". Это не означало ничего другого, как: "Именно тебя я в тот вечер уже не вынес бы".

Тут Карен выложила козырную карту, чтобы уйти от своей боли.

— Что касается соседей, — объявила она более холодным тоном, чем на самом деле хотела, — то ты должен хотя бы сейчас признать, что я не так уж была не права. Даже если и действовала тебе на нервы своими переживаниями по этому поводу.

— Да дело ведь совсем не в этом, — сказал муж; ясно было, что он просто так не доставит ей удовольствия, признаваясь в том, что она была права. — Дело в том, как ты со всем этим разобралась. Во-первых, нас не касается то, что произошло с Леновски. Они лишь с недавнего времени стали нашими соседями, и мы едва их знали. Причем эта отчужденность больше исходила от них, чем от нас, как ты мне неоднократно рассказывала. Они совершенно однозначно не желали устанавливать по-настоящему добрососедские отношения.

— Но…

— Никаких "но". Тот, кто уединяется таким образом, не может ожидать, чтобы люди из ближайшего окружения активно о них заботились в случае, если появятся какие-то проблемы. Если ты считала, что все равно должна была это сделать, — хорошо, ты свободный человек и относишься к подобным вещам, видимо, иначе, чем я. Но чего я не понимаю, так это почему ты постоянно пыталась втянуть в это меня. "Что же можно сделать? Разве не следует что-то предпринять? Вольф, давай что-нибудь сделаем!" — передразнил он жену. — Неужели ты не понимаешь, что это доводит меня до бешенства? Тебе хочется что-то сделать, но по какой-то причине ты не уверена в себе или не совсем решилась — и вот тут надо убедить меня, чтобы я желал того же, что и ты, чтобы потом осуществить это вместе с тобой. Почему, черт побери, ты ничего не сделала, если была так уверена, что нужно что-то предпринять в случае Леновски? Почему не залезла к ним сразу, или не вызвала полицию, или еще что? Почему ты постоянно и непрестанно дергала меня?

Карен уставилась на него. Она ожидала чего угодно, но не подобного упрека.