Неженка

Когда время передачи истекло, Франческа появилась на пороге студии с прилипшим к телу хлопковым свитером и все еще пульсирующим в венах адреналином. Кэти с выражением легкого замешательства на лице кивнула в сторону офиса менеджера станции.

Расправив плечи, Франческа решительно вошла в комнату, где Клер разговаривала с кем-то по телефону.

— Конечно, мне понятна ваша позиция. Абсолютно! И я благодарна вам за звонок… О, безусловно, я поговорю с ней. — Она положила трубку и пристально посмотрела на Франческу, энтузиазм которой начал понемногу улетучиваться. — Звонил тот джентльмен, что был в эфире последним, — сказала Клер. — Это о нем ты сказала слушателям, что он разговаривает «словно неотесанный малый, который бьет свою жену, а потом посылает ее за пивом». — Клер откинулась на своем стуле, скрестив руки на плоском животе. — Надо же такому случиться, что этот «неотесанный малый» — один из наших основных спонсоров.

По крайней мере обычно был одним из наших основных спонсоров!

Франческа почувствовала, что ее подташнивает. Ее так увлекли желание быть самой собой и разговоры с фотографиями, что она перестала следить за своим языком. Неужели она так ничему и не научилась за последние несколько месяцев? Неужели ей на роду написано вести себя безрассудно и безответственно, бросаться вперед, не задумываясь о последствиях? Франческа подумала о маленьком комочке жизни, обосновавшемся внутри ее. Ее рука непроизвольно легла на живот.

— Простите меня, Клер. Я не хотела подвести вас. Боюсь, мне пора бросать это дело. — Франческа повернулась, чтобы уйти и в одиночестве зализать свои раны, но сделала это не слишком быстро.

— И куда это ты решила направиться?

— В… ванную.

— Проклятие! Твинки хнычет от одной лишь мысли о неприятностях.

Франческа резко обернулась:

— Чтоб вы провалились, Клер!

— Чтоб ты сама провалилась! Прослушав твою ленту с записью, я объяснила тебе, что ты говоришь слишком быстро. Теперь, черт возьми, я еще раз прошу тебя потренироваться говорить медленнее, прежде чем завтра выйти в эфир!

— Говорю слишком быстро? — Франческа не верила своим ушам. Она только что лишила Кей-ди-эс-си спонсора, а Клер орет по поводу того, что она слишком быстро говорит. Наконец до нее дошли последние слова, произнесенные Клер. — Завтра?

— Да, завтра ты будешь пахать как миленькая!

Франческа уставилась на нее:

— А как же спонсор, тот, что только что звонил?

— Забудь о нем. Садись, цыпленок. Давай-ка подготовим наше собственное радиошоу!

Не прошло и двух месяцев, как девяностоминутная программа Франчески с беседами и интервью прочно завоевала репутацию самой популярной среди всех, когда-либо выходивших на волнах Кей-ди-эс-си. При этом враждебность Клер по отношению к Франческе постепенно сменилась нарочитым цинизмом, который, впрочем, распространялся на всех остальных дикторов. Она продолжала шпынять ее практически за все — за быструю речь, не правильное произношение слов, за два рекламных объявления подряд, — но, что бы ни позволяла себе Франческа в своих комментариях в эфире, Клер ни разу ее за это не осудила. Даже несмотря на то что Франческа невольно ставила их время от времени в неловкое положение, Клер полагала, что ради хорошего радио кое на что можно закрыть глаза. У нее не было намерения резать курицу, которая неожиданно снесла маленькое золотое яичко для их захолустной станции. Спонсоры стали заказывать рекламу во время шоу Фраически, и ее зарплата быстро выросла до ста тридцати пяти долларов в неделю.

Впервые в своей жизни Франческа ощутила удовлетворение от хорошо сделанной работы, не меньшее удовольствие принесла ей искренняя привязанность сотрудников Кей-ди-эс-си. Организация девочек-скаутов пригласила Франческу выступить на ежегодном банкете матерей и дочек, и она говорила там о необходимости много трудиться. Она приютила еще одного бездомного кота и потратила значительную часть одного из уик-эндов, сочиняя серию объявлений об общественном обслуживании для Приюта для животных в Сульфур-Сити. Чем больше она открывала свою жизнь другим людям, тем лучше сама себя чувствовала.

Единственным облачком на ее горизонте было беспокойство о том, что Далли может услышать ее шоу, путешествуя по Девяностой автостраде, и решит отыскать ее. От одной только мысли, как омерзительно глупо она вела себя с ним, у нее по коже пробегали мурашки. Он смеялся над ней, смотрел свысока, обращался, как с умственно отсталой, а в ответ на все это она прыгнула к нему в постель, заявив себе, что влюблена. Какой бесхарактерной маленькой дурочкой она была! Но, говорила себе Франческа, ее уже давно нельзя назвать бесхарактерной, и если только Далли Бодин попробует сунуть нос в ее дела, то пожалеет об этом. Эта была ее жизнь, ее ребенок, и каждый, кто встанет на пути, получит достойный отпор!