Неженка

Франческа, перебрав возможные варианты ответов, отвергла их все. Ребенок сильно толкнул ее под ребра.

— Знаете, Френси, у нас с Далли был когда-то ребенок, мальчик, но он умер. — На лице Холли Грейс не отразилось никаких эмоций: она просто констатировала факт.

— Знаю. Мне очень жаль. — Слова прозвучали так натянуто, что показались неуместными.

— Если вы носите в себе ребенка Далли и не дадите ему знать, то сильно упадете в моем мнении.

— Этот ребенок не его, — сказала Франческа. — У меня была интрижка в Англии, прямо перед отъездом. Это ребенок того мужчины, но он женился на какой-то женщине-математичке, еще не зная, что я забеременела. — Эту историю она придумала в автомобиле; она была лучшей из всех, что Франческе удалось придумать за такое короткое время, и единственной, в которую, возможно, поверит Далли, когда услышит. Ей удалось послать Холли Грейс один из своих прежних надменных взглядов. — Боже правый, уж не думаете ли вы, что я, вынашивая ребенка Далли, не затребовала бы с него финансовую помощь? Я не настолько глупа!

Она заметила, что задела чувствительную струнку Холли Грейс, и та слегка подрастеряла былую уверенность в себе. Франческе принесли охлажденный чай; она сделала глоток, затем помешала чай соломинкой, пытаясь выиграть время. Стоит ли рассказать о Ники подробнее в подтверждение лжи или лучше ничего не говорить? Ведь нужно же как-то сделать эту историю более складной.

— Далли так любит детей, — продолжила Холли Грейс. — Он не верит в необходимость абортов, независимо от обстоятельств, и именно этот вид лицемерия я ненавижу в мужчинах больше всего. Кроме того, если бы он знал, что у вас от него ребенок, он бы, возможно, взял развод и женился на вас.

Франческа вспыхнула от гнева.

— Я вам не объект для проявления милосердия. Я не нуждаюсь в том, чтобы Далли на мне женился! — Она с трудом заставила себя говорить мягче. — И потом, что бы вы ни думали обо мне, я не из тех женщин, что заставляют одного мужчину отдуваться за ребенка другого.

Холли Грейс поиграла оберткой от соломинок, оставленной на столе.

— Почему вы не сделали аборт? Будь я на вашем месте, сделала бы непременно.

Франческу удивило, с какой легкостью та спряталась за фасадом богатой девушки. Она устало пожала плечами:

— Кто помнит о необходимости заглядывать в календарь из месяца в месяц? К тому времени когда я поняла, что произошло, было уже поздно.

Они почти не разговаривали, пока не прибыл заказ Холли Грейс на тарелке размером с западный Техас.

— Вы уверены, что ничего не хотите отсюда попробовать? Ожидается, что я сброшу фунта четыре до возвращения в Нью-Йорк.

Не будь Франческа в таком отчаянном положении, она бы непременно рассмеялась, глядя, как еда медленно стекает через края тарелки, образуя на столе лужицы. Решив направить разговор в другое русло, она спросила Холли Грейс о ее карьере.

Холли Грейс зарылась в самый центр своей первой «энчилады».

— Разве вы никогда не слышали эти ток-шоу, где интервьюируют знаменитых моделей, а они в один голос заявляют: какое это очаровательное занятие, но вместе с тем и тяжелая работа?

Что до меня, то могу сказать, что все они лгут, не краснея, потому что мне в жизни не доводилось получать столько легких денег. В сентябре у меня даже будут пробы для телевизионного шоу. — Отложив вилку, Холли Грейс принялась поливать соусом из зеленого перца все подряд, за исключением разве что своих босоножек от Феррагамо. Отбросив с лица прядь волос, она взяла «тако», но, не донеся до рта, изучающе посмотрела на Франческу. — Как жаль, что вы такого маленького роста. Я знаю с десяток фотографов, которые, увидев вас, решили бы, что попали в рай земной, будь вы на шесть дюймов выше… и, разумеется, не беременны.

Франческа ничего не ответила, и Холли Грейс тоже погрузилась в молчание. Она отложила свой «тако», так и не попробовав, и вонзила вилку в центр холмика из пережаренных бобов, водя ею в разные стороны, пока не образовалось углубление, контуром напоминающее крылышко ангела.

— Обычно Далли и я не лезем в любовные дела друг друга, но, мне кажется, в данном случае я не могу удержаться. У меня нет абсолютной уверенности, что вы говорите правду, но и причин, по которым вы можете мне лгать, найти не могу.

Франческа почувствовала проблеск надежды, но удержала на лице совершенно отсутствующее выражение.

— Меня не очень-то волнует, верите вы мне или нет.

Холли Грейс продолжала ковырять вилкой в бобах, отчего крылышко ангела превратилось в окружность.

— Он очень чувствителен в вопросах, связанных с детьми. И если вы лжете мне…

Желудок Франчески стянулся в узел, и она пошла на рассчитанный риск:

— Полагаю, я бы только выиграла, если бы сказала вам, что этот ребенок его. Определенно, мне тогда удалось бы получить некоторую наличность.

Холли Грейс ощетинилась, словно львица, бросающаяся на защиту своего детеныша: