Нежданное богатство

Между тмъ вотъ и ноябрь наступилъ, снгу навалило, установилась санная дорога. Собрался Степанъ Егоровичъ въ Симбирскъ узнать о томъ, что на свт длается: казнили-ли Емельку Пугачева, смирно-ли за Волгой, а главное, хотлось ему провдать, не говорятъ-ли чего о разбойничьихъ награбленныхъ богатствахъ, не приказано-ли чего относительно этихъ богатствъ, въ случа еслибы они гд оказались.

Тревога душевная не прекратилась для Степана Егоровича съ освобожденіемъ Кильдевки отъ владычества Фирса и его шайки; правда, теперешняя тревога была далеко не прежняго свойства, но все настолько сильна, что Степанъ Егоровичъ по цлымъ ночамъ не спалъ, все свои думы думалъ.

«Вдь вотъ они тутъ подъ бокомъ, эти боченки съ золотомъ и серебромъ, а въ сара десятки пудовъ посуды серебряной, мха дорогіе, оружіе, дв большія укладки съ камнями самоцвтными… Тутъ все это, и никто пока про то не знаетъ. Въ рукахъ богатства неисчислимыя, какія и во сн никогда не грезились, а бднота въ дом попрежнему — все разорено, съ крестьянъ взять нечего, почти весь скотъ домашній уничтоженъ разбойниками».

Не разъ входилъ Степанъ Егоровичъ въ запертой покойчикъ, не разъ открывалъ боченки; сильно хотлось ему попользоваться хоть горстью денегъ, но ни разу онъ не ршился на это, онъ боялся и отвтственности, и страшными казались ему эти деньги, добытыя грабежомъ и убійствомъ. А между тмъ, такъ и тянуло, такъ и тянуло къ этимъ проклятымъ деньгамъ, да и Наумъ въ искусителя превратился: почти каждый день толкуетъ, что еще потерпть немного, да и заживетъ Степанъ Егоровичъ всей губерніи на удивленіе и зависть. Нтъ-нтъ, да и начинаютъ рисоваться Кильдеву самыя соблазнительныя картины;

«Вся-то жизнь въ черной работ прошла, въ нужд, да заботахъ, ужасы всякіе пережиты… охъ, кабы отдохнуть! Вдь, на эти деньги теперь кругомъ вс имнья закупить можно… вс раззорены, всмъ деньги нужны… слышно, продаютъ за безцнокъ… Дочки невсты, вдь, только узнаютъ, — лучшіе женихи въ губерніи явятся, отбою не будетъ, выбирай любого!»

Даже дрожь пробираетъ Степана Егоровича, но онъ все крпится.

Что-то вотъ въ Симбирск скажутъ?

А въ Симбирск, въ канцеляріи, говорятъ ему, что отъ правительства указъ вышелъ: все оставленное бунтовщиками и разбойниками въ тхъ имніяхъ, гд они притоны свои держали и склады имли, все это поступаетъ въ собственность владльцевъ имній.

У Степана Егоровича шибко забилось сердце.

— Да точно-ли это, заправду-ли есть такой указъ? — запинаясь, спрашивалъ онъ всхъ и каждаго.

Нкоторые изъ чиновниковъ были ему и прежде того знакомы: они окружили его, принесли бумагу, прочитали. Но онъ все еще не врилъ, пока самъ, своими глазами не прочелъ той бумаги, а какъ прочелъ, то бросился всхъ обнимать, руки трясутся, на глазахъ слезы, самъ крестится.

— Да что, или у тебя, Степанъ Егоровичъ, въ Кильдевк много воровского осталось?

— Много, государи мои, много!..

— Какъ? что?

— Всего много, и вещами дорогими, и деньгами… боченки съ деньгами… сколько — не знаю еще доподлинно, не считалъ, а не меньше, какъ тысячъ на триста, четыреста будетъ.

— Вотъ такъ счастье!.. Кому горе, раззореніе… а вотъ людямъ этакое счастье!..

Всть о томъ, что у Кильдева оказалось громадное богатство, мигомъ облетла всю канцелярію и пошла дальше по городу. Люди, до сихъ поръ относившіеся къ Степану Егоровичу высокомрно и съ пренебреженіемъ, вдругъ стали выказывать ему знаки искренней дружбы и почтенія; незнакомые съ нимъ спшили познакомиться, наговорили ему кучу пріятныхъ вещей. Вс его разспрашивали, тормошили, завидовали ему и злословили. Но онъ, съ копіей драгоцннаго указа, спшилъ скоре домой, въ Кильдевку.

XV

Можно себ представить, какъ принята была въ Кильдевскомъ «уль» привезенная Степаномъ Егоровичемъ новость. Одинъ только Наумъ оставался торжественно спокойнымъ, онъ давно уже ожидалъ всего этого, давно приготовился къ наступающей перемн.

Счастливый и словно помолодвшій, принялся теперь Степанъ Егоровичъ за окончательный осмотръ такъ чудесно доставшихся ему сокровищъ. Сталъ считать и пересчитывать свои богатства, и оказалось, что у него не на триста, не на четыреста тысячъ рублей, а на цлыхъ семьсотъ хватитъ, — сумма въ то дешевое время огромная.

Но у Анны Ивановны вырвалась фраза:

— Охъ, боюсь я, боюсь, пойдетъ-ли намъ въ прокъ воровское богатство?!..

Услышавъ эти слова врной жены своей, бывшія только повтореніемъ того, что и самому нтъ-нтъ, да и приходило въ голову, Степанъ Егоровичъ снова крпко задумался. Однако, онъ скоро нашелъ способъ успокоить свою совсть, избавиться отъ опасенія за будущее и въ то же время воспользоваться счастливымъ настоящимъ.

Онъ тотчасъ-же сталъ разузнавать по окрестнымъ монастырямъ да церквамъ, гд и что было похищено, и все это возвратилъ по принадлежности. Затмъ принялся скупать имнія, переселился въ просторныя каменныя хоромы, верстахъ въ десяти отъ Кильдевки, и началъ строить церковь, съ тмъ, чтобы пожертвовать въ нее все церковное имущество, какое у него еще осталось и происхожденіе котораго ему было неизвстно.