Незаменимый вор

— Вздор! Ничего такого не может быть. Просто… — Конрад Карлович не договорил. За окном раздался вдруг странный, невыносимо тоскливый вой. В его пронзительных переливах, не свойственных ни одному из живых существ, звучала какая-то совершенно неземная печаль.

— Что это?! — прошептал Григорий Александрович, белея.

— М-м… а что? — несколько смущенно спросил Михельсон.

— Вы слышали?

— Нет, ничего не слышал.

— Но как же?! Этот звук! Вой…

Конрад Карлович пожал плечами.

— Я как-то не обратил внимания…

— Но позвольте!!!

— Успокойтесь, Григорий Александрович! Вы слишком возбуждены. Помилуйте, можно ли так волноваться из-за ерунды!

— Но…

— Вам непременно нужно отдохнуть! Лучше всего — ложитесь спать поскорей. Утро вечера мудренее…

— Да какой там сон! Я глаз теперь не сомкну! Все будет мерещиться этот проклятый Легостаевский лес!

— Ну, полно, полно! Кстати, в какой он стороне?

— Сразу за воротами налево… Да зачем вам?

— А затем, что приближаться к нему у меня тоже нет никакой охоты! Не тревожьтесь, я поеду сразу направо. К тому же, меня ждет Савелий Лукич…

— Постойте! Еще только одно слово. — Григорий Александрович вплотную приблизился к Михельсону, взял его за пуговицу и прошептал, кивая на сторожа:

— Скажите же, что вы об этом думаете?…

— А! — Конрад Карлович махнул рукой. — Вздор. Все вздор! Малый испугался волков — что из того?

— А девочка?

— Вот увидите, Григорий Александрович, завтра, как солнышко встанет, все будут веселы и здоровы! прощайте!

Михельсон крепко пожал хозяину сразу обе руки, кликнул Маланью и вышел.

У крыльца его уже поджидала коляска. Кучер, перегнувшись через козлы, крепко держал за холку рвущуюся куда-то собаку.

— Что у вас тут происходит?! — Конрад Карлович поспешил ему на помощь. — Почему нюшок воет? Всю округу до смерти перепугал!

— А черт его знает! — прошипел граф, укушенный в руку и уже осатаневший, управляясь одновременно с лошадьми и с нюшком. — Я сам скоро завою! Где вы пропадаете? Ольга где?

— Тихо! Я здесь. — Ольга легко запрыгнула в коляску, погладила нюшка, и тот, сразу успокоившись, превратился в плоский мохнатый коврик у ее ног.

— Трогай!

Граф щелкнул кнутом, и коляска, скрипя, выкатилась за ворота…

Григорий Александрович Турицын безуспешно вглядывался в темноту за окном. Луна, как назло, снова скрылась за тучами, и стало не видно ни зги.

— Стенька! — крикнул Григорий Александрович в людскую. — Беги сейчас за коляской, посмотри, куда повернут, налево или направо…

— Так ить, барин… — растерянно отозвался ломкий юношеский басок.

— Я вот тебе покажу барина! Беги, чертов сын!

Бухнула дверь, по крыльцу прошлепали босые ноги. Турицын в нетерпении принялся раскуривать трубку. Пальцы его дрожали…

Наконец, снова послышались шаги, входная дверь заскрипела — медленно и неуверенно — и через минуту гонец Григория Александровича появился на пороге комнаты.

— Ну, — живо спросил Турицын. — Куда они повернули?

Стенька в затруднении почесал затылок.

— Да, повернули они… в коляске. Точно так.

— Что точно так?! Налево или направо?

Но вопрос был совершенно непосилен для Стеньки.

— Воля ваша, барин! За воротами сразу повернули и уехали!

— Вот я тебя выдрать велю, остолопа! Куда уехали-то? Куда?

— Ах, куда! — Стенька подсмыкнул штаны. — Что ж вы ругаетесь, ей-Богу? Так бы и спросили! Значит, повернула коляска та и уехала прямиком в Легостаевский лес… Во как!

Глава 6

Лес черной лохматой громадой навис над дорогой. Лошади пошли медленнее, настороженно к чему-то прислушиваясь и косясь во тьму.

— Да, сказала Ольга, — места дикие. Но зачем мы сюда приехали? Не лучше ли было положиться на чутье нюшка?

— У меня свое чутье, — Христофор, стоя в коляске, всматривался в лесную чащу. — И оно мне говорит, что ифрит уже на свободе.

— Откуда ты знаешь?

— Слишком много чудес в одном месте. Для такой дыры это перебор.

— И что ты собираешься делать?

— Посмотрим… Граф, у вас есть фонарь?

Джек Милдэм пошарил под сиденьем, вынул продолговатый поблескивающий предмет и щелкнул выключателем. Сейчас же столб ослепительного света, вспоров темноту, глубоко вонзился в лес. Шум крыльев смешался с треском сучьев. Тысячи птиц и летучих мышей поднялись над деревьями. Попадая в луч фонаря, они казались молочно-белыми вспышками на темном фоне леса и неба.

— Выключите сейчас же! — замахал руками Христофор. — Вы с ума сошли! Вся округа решит, что здесь пожар!

— Тогда зачем было фонарь требовать? — проворчал граф-кучер.

Свет погас, сменившись совсем уж непроглядным мраком.

— Я имел в виду что-нибудь более созвучное эпохе, — объяснил Христофор. — Мне нужен фонарик, а не прожектор противовоздушной обороны… Впрочем, дайте сюда! Попробуем его во что-нибудь завернуть…

Он обмотал фонарь пледом в четыре слоя, но этого оказалось слишком много, пришлось еще долго подбирать нужную толщину. Наконец, Христофор добился того, чего хотел. Теперь он держал в руках сверток, напоминающий спеленатого младенца со светящейся головой.

Джек внимательно следил за всеми манипуляциями Гонзо, пока работа не была закончена. Тогда он осторожно заметил:

— Вообще-то, там есть регулятор яркости…