Незабываемая ночь

– Друга? – Селесте было интересно узнать больше.

– Гильермо Гарсиа. Он был отличным парнем, патриотом и не заслужил смерти из-за нелепой случайности.

В голосе слышалась печаль от утраты, он горевал искренне, видимо, друга ему очень не хватало.

– Со мной происходило то же самое, когда умер папа́.

– Он умер у тебя на глазах?

– Да. С ножом в груди. Меня успокаивало немного лишь то, что нож этот держал в руках человек опытный, надеюсь, отец не чувствовал боли.

– А что было с тобой потом?

– Я не помню.

Зрачки его превратились в темные точки. Она знала, что сейчас они оба вспоминают минуты каждый своей трагедии.

Единственное, что оставалось для Саммера загадкой, – ее жизнь после. В империи Наполеона у дочери человека, ведущего тайную деятельность, был небольшой выбор. Пожалуй, только то, чем она занималась, позволило ей продлить себе жизнь. Внутри зашевелились воспоминания, анализ неудач и опасных ситуаций многое позволяет понять.

Шейборна беспокоили шрамы на ее запястьях. Он внимательно следил за ее реакцией на поведение деревенских парней. Может, ей сейчас так плохо не только из-за раны на голове? Руки ее дрожали, когда она потянулась, чтобы отломить кусок хлеба. Он лег рядом, стараясь не касаться ее, и стал разглядывать звезды.

– Ты знаешь названия созвездий? – Хотелось говорить о чем-то отвлеченном и мирном.

– Некоторых. Водолей, Овен, Орион.

– Еще есть созвездие Андромеды. – Он поднял руку и обрадовался, что Селеста с интересом слушает. – Ее приковали к скале, чтобы принести в жертву морскому чудовищу Киту, но ее увидел Персей, влюбился с первого взгляда и помог.

– Он ее спас?

– Конечно. Он показал чудищу голову горгоны Медузы, и оно превратилось в камень. А Персей женился на Андромеде, и она стала королевой.

– От трагедии к фарсу.

– Ты так думаешь?

– Совершить побег не так просто. Кстати, кто ее приковал?

– Мать, которая завидовала ее красоте.

– Потому что когда-то она сама была прекраснейшей из женщин?

Шейборн решил втянуть Селесту в свою игру.

– У тебя свое отношение к ситуации. Никто не любит терять то, чем дорожит, и в каждой семье есть тайны, в которые они не хотели бы посвящать других.

– Мама дважды пыталась меня убить.

Шейборн был шокирован; заговорив, он вел себя осторожно, взвешивал каждое слово.

– Мэри Элизабет была слабой женщиной. Не физически, конечно. – Селеста взяла его руку и сжала пальцы. – Я как-то встретила ее у пруда, была зима, шел снег, а она пыталась вытащить из воды котенка.

– Вытащила?

– Нет, но очень старалась. До того как заболеть, она была очень доброй.

Селеста невесело рассмеялась.

– Отец говорил о ней то же самое.

– В жизни не все так однозначно. В людях намешано и хорошее, и плохое.

– Даже в героях?

– Особенно в героях. Ожидания других, бывает, тяготят, и бегство становится единственным выходом, чтобы не сойти с ума.

– Бегство?

– Мой дядя хотел, чтобы я вернулся домой и помогал Джереми, взял на себя часть обязанностей в Луксфорде, но я не считал это разумным. Я был уверен, что Джереми не проживет в этом случае долго, он сдастся. Я бы на его месте точно сдался.

– И ты уехал в Европу. И поэтому не вернулся домой, а приехал в Париж.

Саммер кивнул.

– А теперь?

– Я думаю только о том, что происходит сейчас, и не загадываю на будущее.

Селеста повернулась и замерла, глядя прямо ему в глаза. Он провел кончиком пальца по ее носу, очертил губы, коснулся крошечного шрама в уголке глаза под левой бровью. Она поморщилась, но улыбнулась.

– Я упала на шкаф, дверца открылась и ударила меня, – ответила Селеста на немой вопрос.

– Ты никогда не была неуклюжей.

– Брак меняет женщину. Меня все устраивало, хотя муж ожидал большего.

– Любви?

– Может ли она существовать в городе, где каждый миг грозит стать последним?

– Глупо, бессмысленно, так?

«Как здесь и сейчас?»

Селеста отмахнулась от мысли и предалась воспоминаниям об их близости.

– Почему ты не ушла? – спросил Шейборн после паузы. – Не уехала из города? У тебя была возможность после того, как ты пришла меня предупредить.

– Ты когда-нибудь испытывал такое сильное влечение к кому-то, что от этого становилось больно?

– Нет.

– Тебе повезло.

– Ты этого хотела?

Она загадочно улыбнулась.

– Давай займемся любовью, Саммер, но на этот раз медленно, будем нежны друг с другом. Это поможет мне все забыть. – По щеке скатилась слезинка, и он вытер ее кончиком пальца. – Прошу тебя.

Все было иначе, не так, как раньше. Селеста была спокойнее, потому что уже позволила ему увидеть себя настоящей. Сегодня в его объятиях была не коварная Брижит Герен, не высокомерная мадемуазель Фурнье и даже не та, что отдала ему свое тело в первую их ночь в Лэнгли. Она не была похожа ни на одну из женщин. Стоило ее поцеловать, и Саммер все понял, понял ее боль и страхи. Увидел грусть и печаль, которую она умело скрывала. Он хотел задать вопрос, но не знал какой.

Они занимались любовью, в каждом движении чувствовалась забота и нежность, и все казалось правильным.

Саммер не спешил, желая насладиться моментом, подаренным ему доверием, замаскированным, представленным как низменное плотское желание.