Незабываемая ночь

Шейборн схватил ее за руку, больно царапнув кожу, и потащил в соседний переулок.

Развернув ее лицом к себе, он заговорил с нескрываемой теперь яростью:

– Если ты сама не собираешься бороться, потрудись хотя бы оставаться рядом, чтобы я мог тебя защитить.

Навалившийся страх вызвал тошноту, а за ней слезы. Она неразумно позволила впустить в сердце надежду. Во рту появилась горечь. Ей надо было оставаться одной, не менять ставшее привычным за многие годы.

– Спасибо, – прошептала Селеста, ненавидя себя за то, что выдала, как сбивается дыхание. Сделала шаг назад, прислонилась к двери, сцепив за спиной дрожащие руки, и принялась корить себя за неспособность собраться.

Ей было стыдно за страх и поведение, недостойное человека с ее опытом. Чтобы отвлечься, она мысленно восстановила в голове их предполагаемый маршрут. Париж она знала отлично.

– До реки полмили. Они уверены, что мы пойдем к мосту. Лучше идти к городской стене, тогда они могут нас потерять. – Селеста была рада, что после такой чудовищной ошибки предлагает что-то разумное.

Только сейчас она заметила, что Саммер держит в руках одежду – куртку и рубашку.

Одним движением скинув мантию, он надел брюки и рубашку, а ей протянул пиджак.

– Снимай куртку, выверни наизнанку и завяжи на талии. И дай мне свою кепку.

Мантию Саммер тоже скрутил и завязал на поясе. Веревка, которой он ее подпоясывал, была намотана на руку и превратилась в снасть рыбака.

Селеста задумалась о том, как раньше после встречи с патрулем спешно возвращалась в свою квартиру и некоторое время приходила в себя, восстанавливала утраченную стойкость, без которой не могла вернуться к работе. От воспоминаний перехватило дыхание, и она вновь почувствовала себя слабой по сравнению с Шейборном.

Сейчас она не может позволить себе роскошь уединения, встречи с врагом грозят стать постоянными, без интервалов на передышку. Она много лет в деле, но, похоже, запах войны остается одним и тем же во все времена: горький, едкий, острый.

Селеста повернулась к Саммеру и тайком вдохнула аромат, он ее успокаивал. В нем было намешано так много: лекарства мадам Дебюсси, эль из таверны, даже нотки лаванды и лимона любимого мыла ее отца, такие родные, дарующие ощущения тепла и покоя.

Селеста отмахнулась от воспоминаний, сглотнула ком в горле и принялась завязывать рукава куртки. Сунув руки в карманы брюк, она изо всех сил сжала нож – единственное, на что теперь можно положиться.

Селеста побледнела и выглядела растерянной. Девушка, стоявшая недавно посреди улицы, ожидая, когда ее убьют, очень отличалась от женщины, смело вошедшей в темницу к Шевалье ради его спасения. Какая же Селеста Фурнье настоящая?

Шейборн заметил, как напряглась ее левая рука, и понял, что она сжимает нож. Застывший взгляд, бусинки пота над верхней губой. Причина в страхе или воспоминаниях? Что в ней изменилось, почему теперь она готова легко сдаться, ведь раньше она с готовностью шла на риск?

Поразмышляв немного, Шейборн все взвесил и принял решение. Через сто ярдов он остановился и постучал условленным способом.

Открывший ему мужчина посторонился, пропуская их внутрь, и быстро закрыл дверь.

– Де ла Томбер предупредил, что вы можете прийти.

– Он здесь?

– Нет. Наведывался прошлым вечером, сказал, что вам может понадобиться комната. Вы с мальчишкой можете пройти в мансарду, я сейчас пришлю еду.

Он вложил в руку Шейборна ключ и удалился.

Они вошли и оказались в небольшом пространстве, изрезанном стропилами крыши, оконное стекло было таким грязным, что улицу внизу едва удалось разглядеть. Шейборн подумал и задернул занавеску.

– Останемся здесь, пока не выясним, что происходит. Я попрошу принести нам еще одежду.

Он прошел к двери и взялся за ручку.

– Ты уходишь? – Селеста вскинула бровь.

– Ненадолго. Не волнуйся, все будет хорошо.

Она села, раскинув руки в стороны, и стала похожа на якорь.

– Извини.

Она не сказала, за что просила прощения, но Шейборн и так знал.

– Поспи, – произнес он, скрывая раздражение. Хмурый взгляд уперся в стену, чтобы не видеть ее расстроенное лицо, – он не хотел быть добрым. Не медля, Шейборн вышел до того, как по ее щекам полились слезы.

Селеста проснулась уже ночью. Шейборн сидел в темноте у окна и разглядывал небо. На нем уже была другая одежда: белоснежная рубашка, плотные штаны и сапоги, начищенные до блеска. Она вскочила и попыталась определить время по положению луны. Не так поздно, как она решила сначала, кажется, около полуночи. Тишина этого района Парижа была ей непривычна.

Саммер заговорил так внезапно, что она вздрогнула.

– Они думают, что мы уже на другом берегу реки. По информации, которую мне удалось раздобыть, нас будут искать в кварталах у церкви Святого Ламберта.

– Этим сведениям можно верить?

– Да, судя по выложенному за них золоту.

– А де ла Томбер?

– Он должен меньше всего нас беспокоить.

– Ты знал его раньше, до приезда в Париж?

– В Итоне. Мы познакомились, когда его выбрали предметом для нападок те, кому надо было над кем-то издеваться; им не нравилось все, включая французский акцент. С тех пор мы стали друзьями.

– Он солдат, как и ты?