New mutation (СИ)

- Держу пари, если бы не последняя “Маргарита”, я бы точно этого не узнал.

- Злюка!

- Пьяница!

- Иди к черту! - корреспондентка вскочила с дивана.

- Ты просишь меня подойти?

- Ах ты!..

- Ладно, иди сюда…

Эйприл зло посмотрела на Темперамента, обиженно надув губы, и скрестила руки на груди.

- Прости меня, - прохрипел он, заключая девушку в объятия.

- Так какие там обои в моей спальне? - хохотнула Эйприл, посмотрев на Рафа исподлобья.

- Ну, Донни!

“Увижу, башку откручу. Болтун.” - подумал про себя Раф.

- Ой, пошли уже.

Через несколько часов, оставив пушистый цветок дикой хризантемы (реквизированный с клумбы соседнего дома) на подушке рядом со спящей девушкой, Раф покинул квартиру в Верхнем Вест-Сайде, чтобы вечером снова вернуться туда и продолжить разговор на свежую голову.

После утреннего разговора с братьями, когда Бесстрашный лидер решил, что хуже, чем сейчас, жизнь не выглядела никогда, он решил забыться, начав истязать себя тренировками.

Донателло сидел на ковре в оружейной рядом с Микеланджело и внимательно наблюдал за сходящим с ума старшим братом.

- Зря он так, - шепнул Майки, - после вчерашнего-то. Так и умереть недолго.

- По-моему, он только этого и добивается, - ответил Дон, - Она улетает сегодня.

- А пойти и не пустить, нет?

- … Ты скажи ему это: нашинкует, как капусту, и глазом не моргнет. Давай, давай.

Майки нервно сглотнул, глядя на разъяренного брата, упражнявшегося с мечом, и отрицательно покачал головой.

- С дороги, слабаки, - рыкнул Раф, растолкав братьев.

Он шел прямо к Леонардо, не видевшему перед собой ничего.

- Приди в себя! - Бунтарь пихнул брата в плечо.

- Уйди с дороги, Раф!

- Ты совсем оборзел, братец. Ты думаешь, тебе вот это (он ткнул ему пальцем в грудь) дано для того, чтобы вести себя, как последний дебил, пугать братьев и учителя?!

Лео смотрел на него с болью в глазах, к его горлу подкатил комок, злость больно пульсировала в висках. Лидер знал, что Раф прав, но ему было нестерпимо слушать брата.

- Да что ты знаешь обо мне?! Ты только и можешь, что постоянно ворчать и разрушать все, к чему ты прикасаешься, потому что ослеплен своей собственной злостью!

Бунтарь с силой ударил брата по лицу. Завязалась драка.

Рафаэль отбросил в сторону свои саи.

- Ну, давай, бесстрашный лидер, врукопашную.

Лео яростно зарычал и бросился на брата.

Микеланджело уже был готов вмешаться, но рука Донателло остановила его: сейчас было лучше не вмешиваться.

Донателло кивнул обладателю нунчак в сторону выхода, и Микеланджело послушно последовал за ним, в последний раз оглянувшись на сцепившихся братьев.

Раф уклонился от удара Леонардо и, обхватив туловище Лидера, перебросил его через себя, уложив на лопатки, и прижал брата к земле.

- А ну, успокойся! - крикнул он.

- Слезь с меня!

- Послушай меня, сын джунглей, - строго говорил Раф, глядя прямо в глаза вырывающегося брата, - Тебе это тело было дано, чтобы ты человеком стал. Человеком! Человеком, который живет, любит, заботится… а не пьет дешевое вино, а потом просыпается непонятно где и непонятно с кем.

Лео резко рванулся в сторону, сбросив с себя Рафа, больно давившего ему коленом в грудь. У него была рассечена губа, он часто дышал, широкой раздувая ноздри. Лидер со злостью сплюнул на пол и посмотрел на брата.

- Нет, ты послушай меня! - продолжал Бунтарь, - Если ты не пойдешь и не остановишь эту свою… узкоглазую дочку Шреддера, я лично тебя потом по стенке размажу, я уверен, меня поймут.

Лео сделал шаг в сторону выхода, но голос Рафа остановил его. Бунтарь заговорил гораздо тише:

- Каждый день может быть последним, не трать его на случайные связи и ссоры с любимыми.

Лео в последний раз посмотрел на брата. Щека Рафа раскраснелась и вздулась, по виску стекала тонкая струйка алой крови от рассеченной брови, он тяжело дышал.

Лидер ничего не сказал, он просто ушел, оставив брата одного в оружейной.

Через час в Нью-Йорке на крыше домов в Чайнатауне

В южной части Манхеттена, к северу от финансового квартала, где красочные вывески с разноцветными затейливыми иероглифами, развешанные повсюду розовые и желтые китайские фонарики, украшенные пышными цветочными гирляндами многоквартирные дома, некоторым из которых уже перевалило за сотню лет, изобилие ресторанов, толпы людей на улицах - все это было объято ярко-красными лучами заката, отчего создавалось ощущение, что дома, вывески и реклама светятся еще ярче, чем днем. Холодный ветер бродил меж домов, проникая в складки одежды случайных прохожих, под воротники и рукава, больно обжигая кожу.

Этот холодный летний вечер действительно готовился стать последним.

- Зачем ты пришел? - по-японски спросила девушка в черном длинном пальто, свободно сидевшем на ее хрупкой и вместе с тем воинственной фигуре; ее темные волосы свободно развевались на ветру.

- Чтобы не дать тебе уйти, - по-японски ответил ей Леонардо, - Я не могу этого допустить.

- Почему ты так думаешь?

- Потому что ты сама этого не хочешь.