Невыносимый

Киваю, скривившись. Машинально. Закуриваю. Продажный мент явно не в себе и под кайфом, иначе бы не стал так неосмотрительно палиться, вываливая от и до все свои сомнительные заслуги.

– Ясно, – озвучиваю уже вслух. – Пришлю к тебе Семена. Он заберет. Через час примерно.

– Заберет, то заберет, – не спорит опер. – А как же причитающееся за мою инициативность?

– Расплатится.

Тот, о ком я говорю, находится далековато отсюда, поэтому просто отключаюсь, чтобы послать соответствующее сообщение. Почти заканчиваю с ним, но отправить не успеваю. За спиной слышатся торопливые шаги, и мне даже оборачиваться нет никакой необходимости, чтобы знать, кому они принадлежат.

– Ты! – хватает меня за локоть и силой разворачивает к себе. – Что ты несешь? – голос почти дрожит от ярости, в глазах – то же самое светится. – Какой еще ребенок? Не будет у нас с тобой больше никакого ребенка! Ни сейчас, ни потом! А если я когда-нибудь и решу родить себе еще одного сына, то уж точно не от тебя! Так что прекращай давать Максу ненужную надежду!

С ответом не спешу. Сообщение для Семена отправляю. Зажженную, но так и не выкуренную сигарету выбрасываю. Только потом перехватываю вцепившиеся в меня пальчики, поочередно разглядывая один за другим. Не отпускаю.

– И от кого же тогда, интересно? – спрашиваю, пока еще ровным тоном, потянув девчонку на себя ближе.

Ярости в ней ничуть не меньше, нежели прежде. Буравит полным злости взглядом, словно дыру выжечь во мне собирается.

– Мне всего двадцать три, так что у меня полно времени найти того, от кого решу это сделать, – парирует она язвительным тоном. – Но точно не от тебя.

Часть меня прекрасно осознает, она говорит на эмоциях. Пытается задеть? Или просто из вредности? Все-таки это очень глупо, бросаться подобными заявлениями перед тем, кто тебе шею свернуть может за такое. Ну, а то, что я глотать подобное дерьмо не стану, мы с ней давно выяснили. Тогда на что она рассчитывает?

К тому же, снова сожженый ею журнал вспомнился.

И не только он.

– Когда-то я нечто подобное уже слышал. Только по факту исполнения, – озвучиваю последнюю мысль вслух.

Пальцы сами собой сжимают чужие крепче. Вероятно, слишком сильно. Да только едва ли я сейчас способен концентрироваться на подобных мелочах. А злость во взоре напротив смягчается, меняется на неприкрытое удивление.

– Правда считаешь, что я настолько идиот, чтобы допустить такое снова? – продолжаю, склоняясь ниже, почти не оставляя между нами никакой дистанции. – Без моего разрешения ты уже и так никуда не ходишь и ходить не будешь. Стоит тебя еще и к кровати привязать, чтоб уж наверняка?

В голубых глазах снова принимается разгораться огонь ярости.

– Вот именно! – шипит Тая не хуже рассерженной кошки. – Ты не имеешь никакого права так со мной поступать! Ты мне никто! И то, что когда-то именно ты стал донором для рождения моего сына, не дает тебе никаких прав на подобное обращение! Вообще никаких прав не дает! – дергается в сторону в стремлении избавиться от моей хватки. – Отпусти меня! Сейчас же! – требует следом.

И ведь не собирался вестись на ее наивные провокации… Но то самое, что жрет мои мозги на протяжении последней недели и никак не отпускает, нарушая равновесие, снова дает о себе знать. Слишком ярко вспыхивает в голове картинка возможного будущего, где я просто забиваю на ее истерики и облегчаю себе жизнь, покидая это дебильное сборище, которое без того еле терплю – они мне не друзья, не приятели, не родственники и уж тем более не те, ради кого стоило бы распинаться, притворяясь тем, кем я вовсе не являюсь и не буду. В самом деле запереть ее дома. Охраны предостаточно, чтоб отбило желание творить всякие глупости. Работать ей вовсе не обязательно. Как и в принципе существовать в моей жизни. За ребенком и другие присмотреть могут. Раз уж сама не озаботилась выбором подходящей для сына няни, могу и я решить, не такое уж и великое дело. Тем более, однажды уже предупреждал на сей счет. Не хочет – пусть валит на все четыре стороны. Сын останется со мной. При любом раскладе.

То и озвучиваю:

– Не ори. Если из нас двоих тут и не будет никаких прав, то это как раз у тебя, – возвращаю девчонку в прежнее положение, для надежности фиксируя около себя и второй рукой, обхватив за бедро. – Я уже предупреждал тебя: не хочешь видеть во мне чудовище, не буди его во мне, – отпускаю ее руку и перехватываю за затылок. – Иначе… Прямо сейчас мы отсюда уедем. А потом ты забудешь не только то, как повышать на меня голос. Но и всех своих возможных и невозможных друзей в принципе тоже забудешь. Как и забудешь, что такое свобода. Выбора. Слова. И всего остального. Даже возможности видеть гребанное небо. Мне ведь в самом деле ничего не стоит запереть тебя. В спальне. В доме. Где угодно. И не факт, что рядом с сыном. Или ты уже забыла о том, что твое присутствие рядом с ним – оно вовсе не обязательно?