Невыносимый опекун

На мгновение мы примагнитились взглядами. Мой — умоляющий, его — готовый сдаться.

Блейк медлил лишь секунду, за которую я мысленно успела умереть, а потом двинул бедрами и вошел в меня — без подготовки. И без сопротивления. Тело успело отреагировать, увлажнившись до того, как возбуждение осознал мозг.

Координация движений смазалась. Откинувшись назад, я сбила затылком органайзер. Ручки разлетелись по полу вперемешку со скрепками. Их тихое перестукивание осталось на периферии сознания — вся я была сконцентрирована на нарастающем жаре между ног.

Выпады становились все более резкими. Я со стоном вцепилась в края стола, пытаясь удержаться, но пальцы соскользнули с гладкой поверхности.

Стиснув мои лодыжки, Блейк закинул их себе на плечи и вонзился снова.

— Да! — застонала я, податливо прогнувшись.

И еще сильнее прижалась ягодицами, чувствуя, как с каждым пружинящим толчком напрягаются мышцы пресса.

Под новым углом проникновение стало глубже. Напористей. Жестче.

Блейк обострил эти ощущения, слегка надавив ладонью на живот — так, что я почти поплыла.

— Как же… хорошо…

Единый — почти животный — ритм, наше сбивчивое дыхание в унисон и влажные шлепки тел доводили до помешательства. До какой-то необъяснимой грани безумия, когда все мысли сводятся к примитивным желаниям.

Наши полуразмытые тени на стене заводили своим животным танцем. Взъерошенный Блейк со сползшими штанами, яростно вколачивающийся в меня, я с ногами на его плечах с торчащими в потолок шпильками — кончить хотелось от одного лишь вида.

Блейк продолжал всаживаться — резко и глубоко. То ускорялся, то намеренно останавливался — все еще во мне — вынуждая умолять.

— Пожалуйста… — выпрашивала я и льнула навстречу размеренным толчкам.

Дразня, он не давал мне кончить. То поочередно теребил соски через ткань бюстгальтера. И едва они твердели, убирал руку. То обводил клитор кончиком большого пальца. И распалив, прекращал. В этой бесконечной пытке я почти кричала. И выгибалась так, что сводило позвоночник.

— Еще, Блейк…

Неконтролируемой волной дрожи накатил оргазм, заглушая звуки. Я слышала лишь сдавленные стоны Блейка. И чувствовала, что он тоже близок к разрядке.

Тело все еще немного потряхивало, когда Блейк резко дернулся, с удвоенной силой вдавив меня в стол. И хрипло выдохнул:

— Малышка, я…

И попытался отстраниться, но так и не успел.

— Все в порядке, — я удержала его рядом, чуть согнув колени. — Я приму таблетку.

Мне нравилось это ощущение наполненности. И растерянное выражение лица Блейка — он выглядел виноватым.

— Все в порядке, — повторила я, медленно спустив ноги с его плеч.

Просунув ладонь под копчик, Блейк помог мне сесть. От рывка я качнулась, заваливаясь вперед, и весьма удачно наткнулась губами на его губы.

Грех было не продолжить. Мы целовались везде.

В кабинете. В лифте. На парковке. На заднем сиденье «Кадиллака». Снова в лифте.

Оказавшись в пентхаусе, Блейк стянул с меня безнадежно испорченную блузку и легонько прихватил зубами кожу на сгибе шеи.

Я ответно куснула его за мочку:

— Уложишь меня на барной стойке?

— Сегодня протестируем все поверхности.

Обещание будоражило, но звук входящего сообщения бесцеремонно вмешался в планы.

— Не бери, — заныла я, сбрасывая мятую юбку.

— Я быстро, — шлепнув меня по обнаженным ягодицам, Блейк провел пальцем по экрану.

Следом пискнул мой смартфон. Я потянулась за ним и обомлела от количества гневных смайликов от Джеки.

«Долли, какого черта?»

Прокрутив сообщение вверх, я замерла.

— Не может быть…

Одновременно со мной Блейк изменился в лице.

Не сговариваясь, мы синхронно развернули смартфоны друг к другу с одинаковым снимком из Сиднея. Тем самым, с парома, на котором я безуспешно пыталась поцеловать Блейка.

Новые сложности

Еще недавно я мечтала, чтобы эту фотографию увидели все. А теперь, когда наш недопоцелуй стал достоянием общественности, хотелось лишь одного — запустить смартфоном в стену.

Ну почему все так не вовремя? Как репортеры разнюхали? Откуда у них вообще этот снимок? И кто, черт возьми, следил за нами в Австралии?

Для ответа на последний вопрос не пришлось сопоставлять факты.

— Это Брук, — безапелляционно заявила я.

Только бывшая могла подложить свинью, не добившись от Блейка согласия. И если он вздумает ее защищать, я устрою такие разборки…

Закончить мысленную угрозу я не успела.

— Она могла бы, — в сосредоточенном взгляде Блейка не осталось и крошечной искры от игривого настроения — он преобразился за мгновение. — Но сейчас важно не то, кто кинул кость псам, а как предотвратить скандал. Уверен, к концу недели вся желтая пресса будет смаковать «инцест» и «совращение».

Я театрально застонала. Откуда вообще столько истерии со сводными?

— Мы же не кровные родственники. — Хоть футболку с принтом заказывай, чтоб отстали. — Ты и маму-то узнал, когда тебе было сколько? Десять?

— Двенадцать. Но это не отменяет факта, что ты несовершеннолетняя, а я — твой опекун. Пресса любит смаковать.