Невместе

Леха сегодня снова спрашивал, что со мной такое, но я ни слова не сказал. Хотя по глазам его видел, что он в курсе всего. Говорил же, что Саша была у Даши, это понятно. Надеюсь, она смогла успокоить Солнцеву, ей было это нужно, однозначно.

Когда она появляется на крыльце – сразу же встаю с капота машины и делаю шаг к ней, но она замирает на ступенях и не спешит подходить.

Вместе с ней вываливается толпа детей, все прощаются с ней, кто-то даже обнимает, потом ее облепливают родители, интересующиеся успехами своих детей, и только минут десять спустя мы наконец-то остаемся вдвоем.

Правда, я все еще на улице у машины, а она у входа в школу. Между нами метров десять, наверное, или двадцать, но такое ощущение, что огромная километровая пропасть.

Улыбаюсь ей. Немного совсем, но не могу иначе при виде нее. Она выглядит очень измученной и уставшей, но даже так остается самой прекрасной девушкой в мире.

– Подвезу? – спрашиваю ее. Ощущение, что мы вернулись в самое начало. Когда я пытался привлечь ее внимание, а она не разрешала ее подвозить и каждый раз убегала от меня на такси. Если она и сейчас так сделает, то это будет полный провал. Снова начинать все с нуля. Так и хочется подойти и познакомиться с ней, словно я – совершенно новый Тимур, а она – незнакомая мне девчонка, в которую я влюбился с первого взгляда.

– Хотела вызвать такси, – говорит она, наконец-то спускаясь по ступенькам и подходя ко мне.

Пропасть сокращается, и с каждым ее шагом дышать становится заметно легче. Я жить начинаю, когда она рядом, сразу так хорошо…

– Зачем тебе такси, когда у тебя есть я? – Беру ее за руку и притягиваю к себе, сокращая расстояние до минимума.

– А ты есть? – спрашивает она, поднимая на меня глаза. Дурочка.

– Всегда, – отвечаю честно, наклоняюсь и целую ее в нос.

Она уже совсем близко ко мне, прижимается всем телом и ежится от ужасной погоды. Замерзла.

– Холодно, – сразу же жалуется мне, и я, не слушая больше ни слова, усаживаю ее в машину. От этого слова вспоминаю, как она болела у меня дома, а я каждую ночь ходил ее греть, потому что она мерзла из-за температуры. Времени совсем мало прошло, а кажется, что год как минимум.

Не знаю, куда мы сейчас поедем и поедем ли, поговорим ли и до чего договоримся. Хотелось бы, конечно, решить все и сразу, но я уже давно понял и осознал, что «сразу» – это не про нас с Саней. Тут всегда все сложнее и дольше, но зато потом сладко-сладко.

– Сань, – говорю ей, когда сажусь рядом. Мы на заднем сиденье, хочу быть ближе, насколько это возможно. Беру за руку, целую, пальчики и грею их в своих руках. – Ты трубку не брала, курьера развернула.

– Мне нужно было время. Я думала, что это понятно.

– А одного вечера недостаточно, да? – грустно улыбаюсь и смотрю на нее. Она словно еще больше загружена, чем вчера. И явно, точно как и я, не спала эту ночь.

– Нет. Времени, чтобы привести мысли в порядок, нужно намного больше.

– Давай я помогу тебе с этим? Что там не в порядке? Что тебя тревожит? Я все еще сильно тебя люблю и скучаю. С остальным мы можем справиться вместе?

Она качает головой. Нет. Чертово «нет» снова рушит все, что так, кажется, неплохо складывалось.

– Тимур, все немного сложнее. Я обещала себе, что признаюсь тебе гораздо раньше, чем все зайдет слишком далеко, а на деле… Мне правда тяжело, просто пойми. И я хочу пережить это одна. В большей степени мне тяжело из-за того, что я не смогу дать тебе то, о чем ты так мечтаешь.

– Я мечтаю о тебе, Сань. – Касаюсь пальцами ее щеки и кайфую от того, как она льнет к руке ближе. Все еще моя. До кончиков пальцев.

– И о семье. Я помню тот список, – улыбается грустно, но не плачет. Но это не то чтобы очень хороший знак. Скорее всего, она просто выплакала все слезы, пока меня не было рядом. И я очень корю себя за то, что меня, черт возьми, не было рядом, пока ей было очень плохо. – Я тебя очень люблю, правда. Но я ведь буду корить себя всю жизнь за то, что не смогу тебе родить.

– Давай попробуем бороться? У меня мама шикарный гинеколог, пройдем обследование, сдадим анализы. Шанс есть всегда.

– Я и так знаю все свои диагнозы, Тимур. Это ничего не даст.

– Сань, но куча способов есть! В конце концов, если мы когда-нибудь так сильно захотим ребенка, можем найти выход. На крайний случай… – Я почему-то не решаюсь сказать о ребенке из детского дома. Такое ощущение, что этими словами я окончательно убью в нас двоих остатки веры. Ну или только во мне. Что-то мне подсказывает, что в Сашке этой веры не осталось совсем. – В общем, я о том, что все можно решить. Не могу без тебя, Сашка, – шепчу и тянусь к ней, касаясь лбом ее. Не хочу отпускать. Такая маленькая она сегодня, еще меньше, чем обычно. Как будто похудела за эти сутки.

– Просто дай мне время, ладно? Больше ничего не прошу, – шепчет так же тихо и не уворачивается, когда оставляю на ее губах поцелуй.

– Сколько тебе нужно?

– Я сообщу, хорошо? Поеду к родителям, на работе уже попросила девчонок разобрать мои классы. Отдохну немного, приеду, и мы встретимся снова, ладно?