Невиновных нет

— Ты, как бывший спортсмен, понимаешь, что я пожалел твой локтевой сустав, чуть-чуть подвывихнул, через недельку будет в порядке, такого красивого молодого жениха жалко уродовать на всю жизнь. Но если не хочешь, чтоб я твой кадык выдавил на затылок, лежи и не шурши. Я задам несколько вопросов, сделаю предложение и исчезну. Кстати, ствол на жопе есть?

— Н-е-е, — промычал амбал.

— Смотри мне, не то глубоко лежать будешь.

— Ты откуда? — хрипло спросил амбал.

— Спецотряд «Щит» слышал?

— Понятно.

— Это хорошо, что ты понятливый… Кто вам дал команду тормозить выездные документы Перфильева?

— Хозяин.

— Фамилия!

— Не знаю. Мы команды получаем по телефону. Голос незнакомый.

— Где числитесь?

— На фирме «Улыбка». Я экспедитором, он шофером.

— Это по совместительству. А основная работа — вышибать мозги.

— Жить надо.

— Батрова знаешь?

— Шестерка он. Есть большой хозяин.

— Кто?

— В глаза не видел.

— Теперь слушай. Завтра пойдете к этому хмырю — Субботину, велите, чтоб немедленно готовил документы Перфильева.

— Можно сесть? — спросил амбал.

— Сядь.

Тот, придерживая поврежденную руку, постанывая сел, привалившись спиной к ножке стола. В это время второй, очухиваясь, зашевелился.

— Скажи ему, чтоб отдыхал еще, — приказал Сидельников амбалу.

— Саня, — позвал амбал приятеля, — ты приходи в себя не спеша, покуда этот громила не уйдет.

— Правильный совет, — одобрил Сидельников. — И учти, у нас команды отдают один раз. Если что, придем вчетвером и зароем обоих. А сверху посадим лютики. Они растут только в поле.

— А что я скажу, если спросят, как мы управились?

— Правду.

— Нам яйца отрежут, сунут в руки и скажут: «Носите с собой».

— Я Батрову позвоню и передам, что вы у меня на профсоюзном учете. Поскольку у нас большая демократия, он не посмеет нарушить права трудящихся… А не поймет, я напомню ему звонки Перфильеву домой, нападение, когда он возвращался из театра. Будет отрицать, — все это обнаружится. Но уже при вскрытии его тела. В морге, — Сидельников, расслабившись, явно получал удовольствие от этой беседы. — Ты вот что, сходи к хорошему массажисту, пусть сустав тебе обласкает… На сегодня все, — застегнув пиджак, он вышел…

Вечером, убедившись, что фургон не торчит у офиса, Сидельников позвонил Перфильеву, тот еще сидел в кабинете:

— Скоро поедешь, Паша, в Сеул. Можешь укладывать чемодан. Я все уладил.

— Каким образом?

— Два милейших парня дали на лапу Субботину и уговорили его поторопиться… Теперь займемся фургоном.

— Один? — спросил Перфильев. — Я бы не хотел…

— У меня напарник — Володя из радиотехнической.

— Бог в помощь.

— Поможет…

Сидельников видел, как из фургона выскочил парень, огляделся, сел в кабину. В сумерках лица его Сидельников не разглядел. Фургон отвалил от бровки, втиснулся в поток идущих машин. Был час пик. Сидельников понимал: это хорошо и плохо. Хорошо, поскольку в напряженном уличном движении сидевший в кабине фургона не выделит из сотни автомобилей «Волгу», следящую за ним; плохо, ибо в тех же условиях сложно и тому, кто следит. Но делать было нечего. Сидельников занял тот же ряд, что и водитель фургона, и поехал за ним. За Савеловским вокзалом фургон начал петлять из улицы в улицу и наконец, выехав на какой-то пустырь за домами, остановился. Сидельников стал за широкой трансформаторной будкой. Он видел, как из будки выпрыгнули двое, шофер открыл капот, унес аккумулятор в фургон, двое заперли фургон, попрощались с водителем и ушли в темноту куда-то за дома, шофер — в другую сторону — к вокзалу… Теперь Сидельников знал их стоянку. Можно было ехать домой…

В назначенное Фитой время Желтовский сидел в его приемной. Кроме него там было еще несколько человек.

— Вам придется немного подождать, у него иностранцы, — сказала секретарша.

Желтовский согласно кивнул. Минут через двадцать отворилась дверь кабинета, вышли двое. Желтовский напрягся: в одном из них он узнал Хеджези, — иранца из «форда» с дипломатическими номерами, второй либо сопровождавший, либо переводчик, они тихо говорили между собой на фарси, направляясь к выходу. Первым желанием Желтовского было последовать за ними, проследить. Но в это время секретарша сказала ему:

— Заходите.

Он шагнул в кабинет, уже зная свою линию поведения: на любую реакцию Фиты, когда тот в пачке фотографий обнаружит снимок, сделанный Желтовским в парижской гостинице, где Фита запечатлен с этим иранцем, отвечать наивно-шутливо, ни в коем случае не показать, что опознал иранца в человеке, вышедшем только что из кабинета и не задавать о нем вопросов, сделать вид, что эта фотография попала в компанию с другими случайно…

Фита шагнул навстречу, пожал руку, предложил сесть.

— Я буквально на минуту, — сказал Желтовский, протягивая конверт с фотографиями.