Невеста сумасшедшего графа

Дориан безропотно встал из-за стола и прошел следом за ней в спальню. Помогая ему раздеться, она заметила, что зрение у него в порядке, раз он безошибочно нашел и ласкал ее грудь, пока Гвендолин развязывала ему галстук.

- Ты, кажется, в очень веселом настроении, - сказала она, когда наконец уложила мужа под одеяло. - Не зная всех обстоятельств, можно подумать, что милорд таким образом заманивал меня в спальню.

- Я бы тоже хотел, чтобы это было уловкой, но проклятые штуки уже здесь и подмигивают. Ты права, Гвен, на призраков они не похожи. Твое описание лучше:

"Как будто натыкаешься на фонарный столб, сначала в глазах звезды, а потом возникает боль". Хотелось бы знать, на что я наткнулся.

Гвендолин знала ответ.

"Я же говорил, что его надо оберегать от нервного возбуждения", сказал ей Нибонс.

Он был настоящим врачом, с многолетним опытом, и понимал болезнь, так как долго лечил мать Дориана.

"Ты помнишь, что с ним произошло, когда он узнал о трагедии в Ронсли-Холле: три приступа за неделю".

Вспомнив вчерашний разговор с мужем, Гвендолин почувствовала угрызения совести.

- Я знаю, в чем дело, - сказала она. - Я заставила тебя говорить о самом болезненном в твоей жизни.

Причем не довольствовалась общей картиной, а выпытывала мельчайшие подробности, даже результаты вскрытия твоей матери. Я должна была сообразить, что для тебя это слишком большая нагрузка. Как я могла забыть столь элементарные вещи? Удивляюсь, куда только делись мои мозги?

Она привстала, собираясь идти за лекарством, но Дориан удержал ее за рукав.

- А меня удивляет, куда они делись сейчас. Ты все перепутала, Гвен. Вчерашний разговор принес мне только облегчение. Сядь.

- Я должна принести лауданум.

- Не нужно. Во всяком случае, пока. Раньше я принимал его лишь потому, что не доверял себе. Но я доверяю тебе. Ведь кажется, я не первый сумасшедший в твоей жизни. Ты сама знаешь, когда меня надо будет приводить в бесчувственное состояние.

- Боль невыносима, - возразила Гвендолин, - и я не могу тебе позволить терпеть ее. Я обязана что-то сделать, Дориан. - Когда тот закрыл глаза, она с трудом заставила себя говорить спокойно:

- Боль началась, да?

- Я не хочу отуплять себя наркотиком, - сказал Дориан. - Пусть моя голова будет ясной. Даже если я стану физически недееспособным, у меня хотя бы останется возможность соображать. Пока смогу.

Гвендолин приказала себе забыть о чувстве вины, которое в данной ситуации ему вряд ли поможет. Она приехала сюда без особых надежд, собираясь изучить заболевание графа Ронсли и по возможности облегчить его страдания. Она не питала никаких иллюзий. Разве ей под силу исцелить то, о чем медицинская наука имела лишь смутное Представление, и уж абсолютно не знала, как это лечить.

Но она не ожидала, что с первого взгляда полюбит графа Ронсли. Теперь ей придется жить с этим чувством всю жизнь. Однако нельзя позволить эмоциям руководить собой и искушать бесплодной надеждой на чудо. Она должна только слушать мужа, выяснять его потребности и по возможности удовлетворять их.

- Ты хочешь думать? - неодобрительно спросила она.

- Да. О матери и о том, что ты сказала о ней. О моем деде. О врачах. О сумасшедшем доме. - Дориан прижал большой палец к виску. - Вряд ли у меня разорвался сосуд, хотя передо мной проходит вся моя жизнь. И она начинает приобретать смысл.

Гвендолин безжалостно подавила тревогу.

- Хорошо, - спокойно произнесла она. - Никаких успокоительных. Вместо них попробуем стимуляторы.

***

Гвендолин дала ему кофе. Очень крепкий.

Спустя два часа, за которые Дориан выпил несколько чашек, он уже чувствовал себя отлично, а Гвендолин смотрела на него как на восставшего из мертвых. Скрестив руки на груди, она наблюдала за одевающимся мужем, и на ее лице было почти комическое выражение тревоги и удивления.

- Я начинаю подозревать, что ты решила, будто у меня действительно разорвался сосуд, - усмехнулся Дориан, застегивая брюки.

- Ничего не понимаю. - сказала Гвендолин. - Честно говоря, я в замешательстве. Приступ длился всего два часа. С медицинской точки зрения в этом нет никакого смысла.

- Я же говорил тебе, что после четвертой чашки давление уменьшилось, словно мою голову вынули из шлема. Может, кофе вымыл давление из организма... - Дориан ухмыльнулся. - ..в ночной горшок.

- Он действительно обладает мочегонными свойствами, - подтвердила Гвендолин.

- Не сомневаюсь.

- Но ты не должен был реагировать таким образом, - нахмурилась она. Видимо, я не правильно поняла твои слова о результатах вскрытия миссис Камойз, хотя не представляю, как это могло случиться.

- Что тебя беспокоит? Неужели я бредил, сам того не замечая? Или выказал признаки мании? Разве ощущение радости бытия - опасный симптом? Поскольку я нахожусь на смертном одре, Гвен, расскажи мне все без утайки.

Гвендолин позволила себе вздохнуть.