Невеста сумасшедшего графа

Даже святой Петр, окруженный мучениками и ангелами, не смог бы устоять перед Гвендолин, а захлопнув за собой тяжелые врата рая и схватив ее в объятия, положил бы свое тело и душу (пусть даже вечную) на то, чтобы сделать ее счастливой.

Поэтому Дориан отнес свою жену на кровать и занялся с ней любовью, снова испытывая восторг оттого, что его любят, хотят, доверяют ему. Потом он лежал без сна, держа в объятиях заснувшую графиню и не зная, жив он или мертв, ибо не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал такое умиротворение.

И только под утро Дориан осознал причину своего блаженного спокойствия: ведь никогда в жизни он не сделал ничего хорошего другим людям. Он лишь представлял, как спасет мать, возьмет на континент, где ей не нужно будет лгать и притворяться. А когда соизволил навестить ее в Дартмуре, то даже не обратил внимания на ее прозрачные намеки и вернулся к своей веселой жизни.

Если бы он понял, остался бы здесь, помог бы отцу ухаживать за ней, они сумели бы обмануть деда и "специалистов" из Лондона. В клинике тоже все могло обвернуться иначе, ему надо было сыграть на дьявольской гордости деда и его чувстве долга. Раз мать в течение многих лет обманывала старого тирана, то и у него это получилось бы.

Даже после скандала ему не следовало в приступе детской истерики уезжать из Ронсли-Холла, может, тогда он чего-нибудь и добился бы. Используя деньги и влияние графа, продолжил бы, например, образование или занялся бы политикой.

Все умирают, кто-то раньше, кто-то позже, и нечего тут хныкать. Но горько прощаться с жизнью, сожалея об упущенных возможностях.

Именно это и тревожило его последние несколько месяцев.

Сейчас душа у него спокойна.

Благодаря жене.

Он сделал Гвендолин счастливой, заставил простить Господа за то, что тот сотворил ее женщиной, а это немалое достижение. Ведь она хочет быть врачом и, что не менее важно, использует деньги и влияние графа Ронсли на благие цели.

"Очень хорошо, - мысленно сказал ей Дориан. - Я не в состоянии выдать тебе врачебный диплом, но дам то, что могу".

***

После завтрака он повез жену на болота, куда ездил с матерью восемь лет назад.

Он помог Гвендолин спешиться, ограничив себя лишь коротким поцелуем, отвел к валуну у края тропы. Дориан положил на холодный камень свой сюртук и предложил ей сесть.

- Прошлой ночью ты сказала, что я не первый сумасшедший в твоей жизни, - начал он.

- Именно так, - откликнулась Гвендолин. - Доктор Эвершем, к которому перешла практика мистера Найтли, особо интересовался невралгическими заболеваниями и несколько раз позволил мне ассистировать. Конечно, не все пациенты были лишены разума, однако мисс Вэа считала себя одновременно шестью разными людьми, у мистера Бауеза случались дикие приступы, а миссис Пиблз... да покоится ее душа в мире...

- О деталях расскажешь позже, - прервал ее Дориан. - Я только хотел удостовериться, что понял тебя правильно. Боюсь, я был не слишком внимателен. Извини, со времени твоего приезда я постоянно отвлекаюсь.

- Не говори так! - воскликнула Гвендолин. - За исключением мистера Эвершема ты единственный мужчина, который воспринимает меня как врача. Ты не смеялся над моим желанием построить больницу, тебя не испугали рассказы о вскрытии трупов. - И, помолчав, добавила:

- Правда, ты слишком заботлив, но это благородная черта твоего характера.

- Слишком заботлив? - повторил Дориан.

Гвендолин кивнула.

- Ты хочешь защитить меня от неприятностей. С одной стороны, очень мило, когда с тобой носятся, а с другой - это слегка раздражает.

Дориан понимал раздражение жены. Гвендолин не нравилось, что ее держат в неведении относительно его болезни. Он обращался с нею как с глупой женщиной, то есть не лучше остальных мужчин.

- Так я и думал. - Он скрестил руки за спиной, борясь с желанием схватить ее в объятия и проявить "излишнюю заботу". - У тебя медицинский ум, ты смотришь на вещи иначе, чем мы, неспециалисты. Для тебя болезнь объект изучения, а пациенты - источник знаний. Их нездоровье не вызывает у тебя отвращения, так же как у меня диалоги Цицерона. - Дориан слегка покраснел. - Знаешь, я когда-то считал себя филологом-классиком.

- Знаю. - В ее зеленых глазах было восхищение. - Берти говорил, ты шел первым.

- Да, я не только красивый малый, - усмехнулся Дориан. - У меня к тому же есть.., был.., ум. Я тоже строил планы на будущее. Которые оказались.., не слишком продуманными, и все закончилось.., довольно плачевно.

Глупо чувствовать неловкость, ведь он собрался рассказать жене о себе. Она должна знать факты, все факты, чтобы принять обоснованное решение о своем будущем. Ее привязанность к нему - лишь слепое увлечение новобрачной, ответ на телесную страсть, которая влечет их друг к другу. Если, узнав обо всем, она захочет уйти, то сможет быстро успокоиться. Если же предпочтет остаться, то по крайней мере осознанно. Из уважения к ее характеру и уму он даст ей возможность сделать выбор, а потом, согласно ее решению, будет жить.., и умирать.

- Дориан?