Невеста герцога Ада

Он сел рядом. Я чувствовала жар от его тела и запах дыма. Удавка уже обняла ласково за шею. Еще не затягивалась, чувствуя мою обреченность, но напоминала о себе. Вырез у ночной рубашки до середины груди. Можно не снимать через голову, а просто спустить с плеч. Чепец не помешает, но приказано раздеваться, значит и его тоже нужно зашвырнуть в угол комнаты. Я едва чувствовала ткань негнущимися пальцами. Пыхтела и дважды простонала, когда застряла бедрами в вырезе рубашки. Данталион помог. Не трогая меня, дернул за подол, освобождая от одежды. Теперь я тоже сидела голая и прикрывала руками грудь. Холодом тянуло по вздрагивающим плечам, и шея болела, как я отворачивалась от демона.

– Приказываю, – выдохнул он жаром и сладостью. – Садись ко мне на колени.

Сама. Чтобы он не прикасался. Не выйдет лежать смирно и гордо терпеть. От страха живот скрутило спазмом. А если я сожму ноги очень сильно? Вдруг он не сможет в меня войти?

– Селеста, – позвал демон, но удавка успела раньше. Затянулась так, что глотать стало тяжело. – Селеста, иди ко мне. Не заставляй повторять.

Уже голова кружилась, инстинкты бунтовали. От насилия я не умру, а от нехватки воздуха запросто. Пальцами тянулась к шее, скребла ногтями то, что нельзя потрогать. Серебристая нить врезалась в кожу, еще немного и задушит.

– Чтоб ты сдох в муках, проклятый, – прохрипела я и дернулась к демону. Удавка ослабла. Я забралась на демона, обжигаясь о раскаленную кожу.  Он горел силой Ада и тянул меня на грудь. Помогал сесть, не заставлял. Я развела колени и снова зажмурилась, чтобы не видеть мужскую плоть. Не ошиблась с размером. Сидеть твердо. Мамочки, какой он огромный! Дышать стало легче. Приказ выполнен, удавка исчезла.

Я боялась открывать глаза, ничего не слышала и думала о ерунде. Там внизу между нами было горячее всего. Ощущать мужчину обнаженным телом очень странно. Его жар будто передавался мне. Поднимался по животу выше к груди. Демон не торопился отдавать следующий приказ. Медлил, проклятый. Дразнил легкими касаниями пальцев. Сначала по спине, потом по бедрам. Я выгибалась и невольно ерзала, отчего возбуждение мужчины чувствовалось острее. Казнь откладывалась?

Нужно очнуться и ударить его. Сжатыми кулаками, канделябром по голове, всем, что под руку попадется. Приказов нет, я могу сопротивляться! Должна, иначе потом будет поздно! Я сжала его бока коленями и открыла глаза.

Столько боли на лице у демона я никогда не видела. Гримаса изуродовала его, глаза почернели. Данталион зарычал. Я едва разобрала «не могу» в потоке слов. Он сбросил меня с колен на кровать и отшатнулся к изголовью. Все в той же ярости и без тени страха. Я настолько не ждала подобной реакции, что замерла с открытым ртом.

– Уходи, – простонал демон, прикрываясь одеялом, – пока я еще держу себя в руках.

Нужно бежать. Со всех ног вприпрыжку и не оглядываясь. Я уже дернулась, а потом вспомнила, что у себя в спальне и бежать мне некуда. Мир чужой, жизнь чужая, и только демон тот же самый. Он собирался меня изнасиловать, но передумал. За мгновение до того, как совершить непоправимое, просто остановился. Почему? Загадка врезалась в сознание, уничтожая все остальные мысли. Я забыла о случившемся, о своей наготе и уязвимости, я хотела понять, почему демон пожалел меня.

– Селеста!

Он все еще сражался с собой. Чернота в глазах исчезала и возвращалась. Я словно сидела у вулкана, готового в любой момент взорваться.

– Я останусь, – сказала ему, как в холодную воду пригнула. Назад дороги уже не будет. Чтобы жить рядом с хищником, нужно перестать его бояться. – Вы собирались обесчестить меня. Я имею право хотя бы узнать, чем это заслужила?

Демон обернул вокруг талии одеяло и поднял на меня уже совершенно нормальные зеленые глаза. Гримаса на лице никуда не делась. Не то мука, не то ярость так и застыли в ломаной линии губ и складках на переносице. Крепко его достали ведьмы, на мне решил отыграться? Или я просто под горячую руку попалась со своим отказом от помолвки?

Данталион молчал, пока я надевала ночную рубашку. Спиной чувствовала, как смотрит. Если Жизель или Мари сейчас сунутся в спальню, то слухи поползут самые неприятные, хоть ничего и не было. Я на всякий случай подперла дверь табуретом и, разогнувшись, услышала:

– Боитесь, что сбегу, не ответив на вопрос?

О, уже на «вы» перешел. Значит, пришел в себя. Мне, конечно, нравилась его церемонность, протяжное «мадемуазель», но когда звал просто по имени, было лучше. Проще, что ли. Понятнее.

Мама говорила, что есть вещи, которые мужчинам не прощают. Оскорбления, побои, насилие. Даже если заставил, а ты согласилась, это все равно насилие. Я не знала, как сейчас относиться к Данталиону. С одной стороны, он вломился в спальню, разделся, велел… Не важно, что велел. Не было ничего. С той самой другой стороны. С собой демон сражался, а я вроде как случайно пострадала. Живая, целая, здоровая, только испугалась сильно.