Неведомому Богу. В битве с исходом сомнительным

Джозеф повернулся спиной к луне и поехал прочь, на запад. В неверном туманном мареве земля казалась ненастоящей. Сухие деревья выглядели сгустками более плотного тумана. Джозеф оставил городок, выехал на речную дорогу, и на этом его связь с людьми оборвалась. Он вдыхал вылетавшую из-под копыт перченую пыль, но ничего вокруг не видел. Далеко-далеко, на темном севере, слабо светилось полярное сияние, очень редко заметное в этом южном краю. Холодная каменная луна поднималась все выше и упрямо сопровождала всадника, не отставая ни на шаг. Горы тускло светились, словно покрытые фосфором, а сквозь кожу земли пробивалось напоминавшее огонек светлячка холодное бледное сияние. Ночь пробудила память. Джозеф вспомнил, как когда-то его благословил отец. Хорошо, если ему самому удалось дать такое же благословение маленькому тезке. Вспомнил, как земля впитала дух отца, и оттого ему стал близок и дорог каждый камень, каждый куст. Вспомнил, как удивительно пахла живая, сырая земля, как сплетались в единую ткань прикрытые тонким слоем дерна корни травы. Лошадь мерно шагала вперед, опустив голову и доверившись уздечке. Сознание Джозефа устало бродило в прошлом; каждое событие представало в таком же неестественном свете, как эта ночь. Внезапно он почувствовал себя в стороне от земли и подумал: «Начинается какое-то изменение. Уже скоро здесь появится что-то новое». И тут же поднялся ветер. Джозеф услышал, как с запада летит плотная воздушная масса; услышал движение задолго до того, как ощутил удар внезапного, порывистого смерча, разбросавшего по земле то, что осталось от мертвых деревьев и кустов. Едкая пыль и даже мелкие камешки кололи лицо и забивали глаза. Непрестанно усиливаясь, ветер гнал по залитым лунным светом холмам пыльный шлейф. Впереди койот пролаял отрывистый вопрос, а с другой стороны дороги ему ответил сородич. Потом два голоса слились в пронзительный высокий смех, который понесся вдаль вместе с ветром. Послышался еще один вопрос, с третьей стороны, и уже захохотали трое. Джозеф вздрогнул. «Они голодны, – подумал он с отвращением. – Падали совсем мало». Из высоких кустов донесся жалобный стон теленка. Джозеф повернул лошадь, пришпорил и направил прямиком через колючие заросли, а уже в следующую минуту оказался на небольшой поляне. На боку лежала мертвая корова, а тощий теленок отчаянно тыкался в нее носом, пытаясь найти вымя. Койоты снова захохотали и отступили, выжидая. Джозеф спешился и подошел к корове. Ее бедра торчали, как горный пик, а ребра напоминали прорезавшие склоны холмов длинные шрамы от потоков. Животное пало, когда крошечные островки сухой травы больше не смогли поддерживать ее жизнь. Увидев человека, теленок попытался убежать, но слишком ослаб от голода: споткнулся, упал и забился в напрасной попытке встать. Джозеф снял с пояса лассо и спутал его тощие ноги. Поднял теленка, положил на седло, а сам сел сзади.

– Ну вот, теперь идите обедать, – обратился он к койотам. – Ешьте корову; скоро совсем ничего не останется. – Взглянул через плечо на плавающую в пыли мертвенно-бледную луну. – Тогда она спустится с неба и проглотит землю.

По дороге Джозеф ощупал острые ребра и костлявые ноги теленка. Несчастное существо опустило голову на шею лошади, и с каждым шагом эта голова беспомощно подпрыгивала и качалась. Наконец, поднявшись на вершину холма, Джозеф увидел внизу строения своего ранчо. В лунном свете слабо поблескивали крылья ветряной мельницы. Ветер хозяйничал в долине и яростно гнал пыль; ненавистная пыль поднималась в воздух и мешала видеть. Чтобы миновать дома, Джозеф свернул вверх по склону, а когда подъехал к черной роще, луна спряталась за западные холмы, и земля скрылась из виду. Ветер неистово завывал в сухих ветках деревьев. Лошадь низко опустила голову. Но вот над холмами забрезжил рассвет, и на фоне неба проявились темные контуры рощи. Ветки качались и со стуком терлись друг о друга, сухие иголки мчались по ветру. Черные вершины пронзали зарю. Лошадь устало пошла среди деревьев, и ветер остался где-то далеко позади. Здесь стояла тишина, еще более глубокая из-за окружающего шума. Джозеф спешился, снял теленка. Расседлал лошадь, насыпал в кормушку двойную порцию овса и, наконец, медленно неохотно повернулся к камню.

Свет украдкой проник на поляну, и все вокруг – небо, деревья и камень – стало серым. Джозеф подошел к ручью и тяжело опустился на колени.

Ручей иссяк. Джозеф сел на землю и потрогал дно. Гравий еще оставался сырым, однако вода из пещерки больше не вытекала.

Навалилась смертельная усталость. Завывающий ветер и упорно наступающая засуха оказались слишком могучими врагами. «Все кончено, – подумал он. – Я предвидел, что так и будет».

Заря храбро отвоевывала пространство. На заполнивших воздух облаках пыли появились бледные полоски солнечного света. Джозеф поднялся, подошел к камню и приложил к нему ладонь. Мох уже начал подсыхать: стал колючим и утратил изумрудный цвет.