Неукротимый шторм

Свет я не включала. Все еще в состоянии шока я скинула туфли и убрала дорогие украшения Бела назад в шкатулку. На платье мне не хватало сил… и посторонней помощи. Поэтому я, в чем была, свернулась калачиком на кровати и заплакала. Я проплакала несколько часов.

Я знала, что что-то было не так, что дело – как уже прекрасно сформулировал Бел – было нечисто, что Люцианом, вопреки всем обратным утверждениям, кто-то манипулировал, а он, возможно, вообще был не виноват.

Но об этом я буду переживать утром. Я снова буду притворяться сильной и бороться. А прямо сейчас я не могла быть больше никем, кроме как ранимой маленькой девочкой, которой и являлась. Покинутой, преданной, потерянной и преследуемой видениями, в которых Люциан в эту самую минуту был с другой.

Когда у меня просто больше не было слез, а сон никак не шел, мне надоело игнорировать запах костра и снега, который появился уже некоторое время назад. Разозлившись, я схватила свой ациам и вышла на сырую террасу. Гроза уже закончилась. Последние черные тучи бежали по ночному небу. Полная луна освещала все бледным светом.

Включая темный силуэт Тристана. Похожий на каменное изваяние, он смотрел на море. Несомненно, мой эмоциональный срыв он видел своими глазами и во всех красках.

– Что стряслось, Ари?

Тристан говорил тихо, но казался разозленным.

По какому это, черт возьми, праву он смел на меня злиться?! И с чего он взял, что мог требовать рассказать ему что-то о моей жизни? Только из-за того, что у него был этот паршивый «абонемент» на мои чувства? Или потому, что он принес меня окровавленную и оставил здесь? Или рассчитывал получить следующий принудительный поцелуй?

– Как ты посмел сюда явиться? – процедила я. Горло у меня охрипло от рыданий.

Он развернулся. Серые глаза оглядели дорогое платье, испорченную прическу и мое заплаканное лицо. Один этот изучающий взгляд вызвал во мне тягостное чувство. От воспоминания о том, как беспомощна я оказалась во власти его сил, мне стало трудно дышать.

Тристан, видимо, почувствовал это и тоже опустил голову.

– Ари, я…

– Зачем ты здесь? Хочешь на этот раз сделать все правильно? – спросила я дрожащим голосом. Говорил ли во мне страх или гнев, я не знала. – Ну так давай! Вперед! Поиграй чуть-чуть с моими чувствами. Отними у меня волю. Кровать тут рядом. И Тимеон здесь не вмешается. Идеальные условия для тебя! И вряд ли это можно назвать изнасилованием, если другой человек думает, что хочет этого.

Последние слова я буквально выплюнула в его сторону. У меня кончилось понимание. О сдержанности больше не могло быть и речи.

Тристан выглядел потрясенным до глубины души. Мои обвинения сильно его задели, но тем не менее он проглотил их без единого слова.

– Даже если ты мне не поверишь, – негромко проговорил он, – я бы никогда так с тобой не поступил.

Я презрительно фыркнула.

– А где ты обозначил границу, Тристан?

– Ари, я… – он в отчаянии водил руками по коротким волосам. – Мне очень жаль. Такого больше не повторится.

– Совершенно верно! Такого больше не повторится. Я лучше умру, чем буду куклой с ампутированными чувствами в твоих руках.

Вот и все. Больше не было пути назад. Я видела это по Тристану. Только что в нем что-то разбилось. И несмотря на то, что я была далека от мук совести, все равно ощутила что-то вроде грусти.

Он кивнул с горькой улыбкой. Я чувствовала, как дистанция между нами все росла и росла. Жесткость, замкнутость и равнодушие возвращались в черты его лица. С таким Тристаном я познакомилась. Когда все это исчезло? Он отвернулся.

– Люциан хочет тебя убить. Он спит с другой. Он разбивает тебе сердце всеми возможными способами. И ты все равно предпочитаешь его мне.

Я даже не спрашивала, откуда он узнал про Мирабель. У Тристана всегда были свои источники. И как бы больно мне ни было, когда он об этом напомнил, я со всей ясностью поняла, что он прав.

– И всегда буду.

Он с такой силой стиснул перила террасы, что побелели костяшки пальцев. По его коже распространялось голубое сияние.

– Ну да, – прошипел он, – только вот он никогда об этом не вспомнит.

«Что?!» Шокированная, я уставилась в спину Тристану.

– Тебе известно, что с ним случилось? – Я подбежала к нему и вцепилась ему в плечи, пока он не посмотрел мне в глаза. – Скажи мне!

– А чем тебе поможет мой ответ? Вернуть ничего нельзя.

Меня захлестнула чистая паника. Я схватила его за воротник.

– Это ты с ним сделал?!

Он беззвучно рассмеялся:

– Нет. Я бы просто его убил. Чисто и честно. – Одним рывком он высвободился из моего захвата и посмотрел прямо мне в глаза. – Такого ты не заслужила.

А теперь я по-настоящему впала в ярость. До сих пор я не воспользовалась своим ациамом, но сейчас его вес в моей руке стал таким заманчивым. Взгляд Тристана равнодушно пробежался по кинжалу. Моя враждебность не могла от него ускользнуть. Конечно же, нет.

– Хочешь меня зарезать? – холодно осведомился он. Потом раскинул руки и подошел ко мне. – Ни в чем себе не отказывай.

Я шагнула назад, чтобы держать его на расстоянии от моего ациама.

– Скажи мне, что ты знаешь!