Неудачник

Но, хватит о грустном. Просматриваю проверочные, контрольные, тесты. И все больше понимаю, что никому не нужна моя работа в универе. Даже тем, кто за обучение платит, кто заинтересован. В первую очередь им — студентам. Ведь кто я такой? Бывший студент, что пытается преподавать, что-то рассказывать. А что я могу рассказать? Сам только что от парты. И даже не смотря на это, главной характеристикой в моем описание становится сложность сдачи мне экзамена. Все.

Студенты живут отдельно. В их микросоциуме протекают другие процессы. Там молодость и энергия, а большинство наших — неудачники, обломавшиеся в жизни люди. Наверно нелегко осознавать, что вот этот троечник, что постоянно донимает тебя, через пару лет станет руководителем предприятия, человеком богатым и уважаемым. А этот возглавит банк. Они будут кататься на дорогих машинах, ужинать в ресторанах, получать от жизни все. А ты так и будешь работать в занюханном филиале университета, вымещая злость и уныние на студентах. До смерти. А на похороны к злобному преподу придут не молодые и успешные, благодарные, которых чему-то важному научил. Таких нет. Придут такие же, как ты, уставшие, поблекшие преподы.

Единственное, что в этом плане радует, так это то, что большинство из них как были, так и останутся серыми посредственностями. И будут влачить блеклое, наполненное лишь слабым перманентным смыслом, существование. А мы на этом фоне — не такие уж неудачники…

Иду к Жилину. Надо отвлечься, поговорить с интересным человеком. Виктор Владимирович рад меня видеть. Наверно.

Два раза стучу в дверь, захожу. Меня встречает невысокий, подтянутый, необыкновенно резвый мужчина шестидесяти лет. Доктор исторических наук, профессор Жилин Виктор Владимирович. Улыбается, протягивает руку. Жму тоже с улыбкой. Пожатие крепкое, но не жесткое. Жилин боевито щурит глаза, чуть поправляет седеющую шевелюру, предлагает кофе. Соглашаюсь.

С Жилиным беседую часто. Когда-то он преподавал у меня. На лекциях и семинарах мы сошлись на почве похожего отношения к жизни. И его предмет и манера читать лекции способствовали сближению. Жилин — убежденный холостяк, еще с молодости часто ездил на раскопки, исколесил весь тогдашний союз. Видел многое: интересное, смешное, страшное. Всегда поучительное, как выходит из рассказов. При этом отличается честью, порядочностью и целеустремленностью. Молодым помогает, что в универе, да и в науке, чего уж темнить, как-то не принято. Не везде. К нему приходят многие: кто с просьбами помочь в науке, кто в жизни. В трудные времена к Жилину не зазорно прийти занять денег. И не откажет, поможет по мере возможностей.

— Привет, Володя! Давай, садись, чай пей!

Жилин гостеприимен. У него всегда кто-нибудь сидит, пьет чай. Сегодня повезло — я один. Можно поговорить обо всем, отвлечься. Жилин умеет рассказывать.

Наливаю чай себе, ему. Что-то говорю про лекции, студентов. Жилин слушает, комментирует. Вспоминаю неудачные ситуации, спорные места в лекциях. Жилин переводит на любимую тему.

— Зря ты перестал диссертацию писать, Вова. Ты бы уже сейчас мог выстрелить, да так, что поднялся бы повыше. А ты несколько лет после учебы потратил зря в этом отношении.

Ну, вот, и Жилин меня списал.

— А вы откуда знаете? — спрашиваю с обидой, только чтобы возразить. — Быть может, я выстрелю в следующем году?

— Нет, тебе очень тяжело в том отношении, что надо освоить искусство коммуникабельности, и…

— У меня его нет, что ли? — перебиваю.

— У тебя нет его, — повторяет Жилин.

— Почему?

Жилин просто не был на моих лекциях, не видел глаз студентов, не чувствовал, как напрягается, или, наоборот, расслабляется аудитория. И сейчас, просто на правах старшего, опытного товарища, поучает, как надо преподавать. Причем, имеет полное право. И послушать интересно.

— Умение работать в команде, вот что тебе нужно осваивать.

— Так у нас здесь команда не сформирована, все еще на начальном этапе. Только кризис пережили.

— И, тем не менее, — возражает Жилин. — Ты бы мог найти, это самое, язык со студентами, скажем?

— А у меня и этого нет? — еще больше удивляюсь я.

Жилин делает глоток кофе, начинает речь:

— Когда я был молодым преподавателем, за мной студенты просто косяком ходили. Сейчас думаю, это сколько же у меня здоровья было, и так далее. На Ленина, 18 мы с Зориным преподавали. Он вел историю КПСС, а я, там, то ли социологию, то ли политологию. Курили — он курящий, я тоже тогда курил, и так далее. А там большие коридоры, и курить можно только в туалетах. Там что-то вроде предбанника с умывальниками. Так вот после лекции, на перемене, я туда ходил покурить. Заходил, и мы дискуссии со студентами проводили, значит. Студенты обступят, мы с Зориным стоим, дымим, и так далее. Пятнадцать минут перерыва, а мы все говорим: о политике, об истории, и так далее.

Жилин улыбается, делает глоток кофе.