Нет у любви бесследно сгинуть права...

Я очень имела склонность к веселию. Я осталась малолетна после отца моего, не больше как пяти лет; однако я росла при вдовствующей матери моей во всяком довольстве, которая старалась о воспитании моем, чтоб ничего не упустить в науках, и все возможности употребляла, чтоб мне умножить достоинств. Я ей была очень дорога; льстилась мною веселиться, представляла себе, когда приду в совершенные леты, буду добрый товарищ во всяких случаях, и в печали и радости; и так меня содержала, как должно благородной девушке быть; пребезмерно меня любила, хотя я тому и недостойна была. Однако все мое благополучие кончилось: смерть меня с нею разлучила. Я осталась после милостивой своей матери четырнадцати лет; это первая беда меня встретила. Сколько я ни плакала, только еще все недоставало, кажется, против любви ее ко мне. Однако ни слезами, ни рыданием не воротила. Осталась я сиротою с большим братом, который уже стал своему дому господин. Вот уже совсем моя жизнь переменилась. Можно ли все горести описать, которые со мной случились? Надобно молчать. Хотя я льстилась впредь быть счастливой, однако очень часто источники из глаз лились. Молодость лет несколько помогала терпеть во ожидании впредбудущего счастия; думала еще: будет и мое время, повеселюсь на свете; а того не знала, что вышняя власть грозит мне бедами и что в будущее надежда обманчива бывает.

И так я после матери своей всех компаний лишилась; пришло на меня высокоумие, вздумала я себя сохранять от излишнего гулянья, чтоб мне чего не понести, какого поносного слова: тогда очень наблюдали честь. И так я сама себя заключила; и правда, что в тогдашнее время не такое было обхождение в свете: очень примечали поступки знатных или молодых девушек; тогда не можно было так мыкаться, как в нонешний век. Я так вам пишу, будто я с вами говорю, и для того вам от начала жизнь свою веду. Вы увидите, что я и в самой молодости весело не живала, и никогда сердце мое большого удовольствия не чувствовало. Я свою молодость пленила разумом, удерживала на время свои желания, в рассуждении том, что еще будет время к моему удовольствию; заране приучала себя к скуке. И так я жила после матери своей два года; дни мои проходили безутешны. Тогда обыкновенно всегда, где слышат невесту богатую, тут и женихи льстятся; пришло и мое время, чтобы начать ту благополучную жизнь, которою я льстилась. Я очень была счастлива женихами; однако то оставлю, а буду вам то писать, что в деле произошло. Правда, что начало было очень велико; думала, я первая счастливица в свете, потому что первая персона в нашем государстве был мой жених. При всех природных достоинствах имел знатные чины при дворе и в гвардии; я признаюсь вам в том, что я почитала за великое благополучие, видя его к себе благосклонна. Напротив того, и я ему ответствовала, любила его очень, хотя я никакого знакомства прежде не имела, нежели он мне женихом стал; но истинная и чистосердечная его любовь ко мне на то склонила. Правда, что сперва это очень громко было; все кричали: ах как она счастлива! Моим ушам не противно было это эхо слышать; а не знала, что это счастие мною поиграет: показало мне только, чтоб я узнала, как люди живут в счастии, которых бог благословит. Однако я тогда ничего не разумела, молодость лет не допускала ни о чем предбудущем рассуждать; а радовалась тем, видя себя в таком благополучии цветущею. Казалось, ни в чем нет недостатку; милый человек в глазах, в рассуждении том, что этот союз любви будет до смерти неразрывный, а притом природные чести, богатство, от всех людей почтение: всякий ищет милости, рекомендуется под мою протекцию; подумайте, будучи девке в пятнадцать лет так обрадованной! Я не иное что воображала, как вся сфера небесная для меня переменилась.