Несудьба

– Я… Нет, не с того. Ты мне действительно очень нравишься, Сереж. И два года нравился, и сейчас нравишься. Тебе очень легко удалось возродить немного потухшую симпатию у меня в душе, когда мы увиделись впервые через два года. Именно поэтому я позволила себе проводить тебя на автобус так, как я это сделала. Честно скажу, я не питала надежд на то, что когда-нибудь мы и правда встретимся. Я мечтала, конечно, но в голове была тысяча разных сценариев, и ни один не был похож на то, что произошло в реальности. Мне не стоило изначально давать тебе шансы, и я прошу прощения за то, что, получается, водила тебя за нос все это время и давала надежду на то, что между нами что-то может быть. Но в связи со случившимися обстоятельствами – не может.

Она снова говорит сквозь слезы, и я вопреки ее словам и просьбам преодолеваю те полметра между нами и беру ее за руку, поглаживая ледяные от нервов пальчики.

– Да что такого стряслось-то?

– Тебя избили, а я предупреждала, что такое может случиться. Да, Максим не моя собака, которую я могу дернуть за поводок и приказать сидеть, но я все равно должна была предвидеть и предотвратить это. А я только провоцировала его, общаясь с тобой, чем тебя и подставила. Более того, тебя чуть не выгнали из команды. А Виктор Павлович пообещал, что, если драка все-таки с обеих сторон случится – выгонит. А если мы продолжим с тобой общаться так, как раньше, она обязательно случится, слышишь? А я не прощу себе, если из-за меня ты лишишься любимого дела.

– Ален, да почему ты винишь себя?! Ты ни в чем не виновата! Если кто-то не умеет принимать поражение и вести себя по-мужски, то твоей вины тут нет! – Я снова начинаю нервничать. Поднимаю свободную руку и стираю костяшками слезы со щек Аленки, кайфуя от ощущения бархатной кожи под пальцами.

– Я виновата, не спорь. Не смогла решить конфликт и сделать хоть что-то. Прав ваш тренер, пора заканчивать тебя мучать. И поэтому я выбираю отпустить тебя. И прошу отпустить меня. Хорошо?

Она смотрит в глаза так доверчиво, что подкашиваются ноги. И губы у нее невероятно красивые. Только она ими какие-то гадкие вещи каждый раз говорит, словно это не она делает, а кто-то другой.

– Ален…

Она не дает мне договорить. Прижимается всем телом и крепко обнимает. И в другой момент я сдох бы от счастья от этой близости и ее инициативы. Но сейчас я понимаю, что это тот самый прощальный контакт.

И мне снова паршиво. И даже в команду возвращаться уже не то чтобы хочется. Дома было бы проще. Без нее, без всего этого дерьма.

Кто там говорил, что любовь – светлое чувство? Да хрень это все. Оно темное, противное и делает больно. Вырывает сердце наживую и рвет на части безжалостно. Так, что не склеить уже никак. Так, что приходится дыру в груди камнем заменять или ледышкой, оживить которую потом может помочь только чудо.

Я обнимаю в ответ, конечно, потому что не могу не обнимать. Но дико наорать на нее хочется, вдолбить в голову, что о глупостях она думает и винит себя зря.

Но… стою. Как баран стою и обнимаю, уперев подбородок в ее макушку.

А потом наклоняюсь и целую ее же. Просто чтобы запах почувствовать, касаться больше, чтобы засунуть ее себе под кожу и не отпускать никогда.

Оставляю легкие поцелуи на макушке, перехожу к вискам, на лоб, целую закрытые веки, переносицу, кончик носа и щеки. Не могу и не хочу останавливаться, да и Аленка не тормозит, только стоит, обнимает меня и жмурится, задирая голову вверх.

– Можно я только еще совсем немножко счастливой побуду? – спрашивает неожиданно, а потом открывает глаза и накрывает мои губы своими.

Счастливой… А что ж ты готова это счастье-то отпустить, а?! Как? Почему?

Мы с ней много раз ссорились. Прощались. Выясняли вечно что-то. Но так мало целовались…

Может, проблема была в этом? Нужно было просто чаще ее целовать, чтобы она не успевала придумывать себе всякие глупости? В следующий раз буду действовать именно так.

И сейчас целую, обнимая крепко-крепко, потому что сбежать она в любую секунду сможет, ей не привыкать.

Целую мягко и нежно, ласкаю губы и никуда не тороплюсь, словно в наших руках есть все время мира и мы можем позволить себе растягивать это удовольствие.

На самом же деле – нет. А так хочется, чтобы именно так все и было.

Она отстраняется первой, а я еще тянусь за ней, срывая пару крошечных поцелуев, не желая прерывать это блаженство.

Аленка делает пару шагов от меня, и внутри снова взрывается тысяча маленьких нервных окончаний. Но я очень стараюсь держать себя в руках.

– Ну и как ты мне прикажешь тебя отпустить теперь? После всего, что я услышал. После всего, что ты для меня сделала. После поцелуев. Как, Карамелька, скажи, пожалуйста?!

– Ради своего блага и отпустить. Я чувствую вину и не могу простить себя за все это! Пойми же меня наконец! – Она обессиленно всплескивает руками и снова закрывает глаза. Надо унять эмоции, иначе я доведу ее снова.