Несудьба

Отламываю пару кусочков шоколадки и ловлю себя на мысли, что улыбаюсь, когда думаю о том, что это Сережа ее принес сюда. Снова взбирался на второй этаж, думал обо мне, хотел сделать приятное… Мне и так очень сложно его отталкивать, а он словно издевается надо мной. Я искренне не понимаю, как вообще быть дальше. Если он будет настаивать и ходить за мной – я не продержусь и пары дней. И даже ради его же блага мне будет очень сложно удерживать в клетке свои чувства.

Открываю окно пошире, опираюсь локтями о подоконник, жмурюсь от вкуса шоколада на языке, делаю глоток кофе и вижу, как парни заходят на поле для утренней пробежки. Я сразу понимаю, что сегодня это снова «Феникс». Как назло, когда я решила завязать с ним, ну или с одной его частью, он появляется снова. Вот точно «Феникс» восстает из пепла. Через два года приехал, потом снова появился из ниоткуда, сейчас снова с шоколадом своим…

Как вот мне забывать о нем и отталкивать? Когда он такой красивый под окнами бегает. Его в толпе даже глазами искать не приходится – только его и замечаю, никого больше. И дело даже не в его расписанных татуировками руках или еще чем-то. Просто для меня все остальные одинаковые, а он другой.

Я так сильно влюбилась… Как дурочка просто. И если два года назад я уехала и с корнем даже вырвать это чувство не смогла, то сейчас мне и уехать-то некуда. Да и не вырвать уже. Поздно.

И именно поэтому я поступаю так, как поступаю. Это самая банальная забота. Из-за отношений со мной у него было уже столько проблем, что мне просто совесть не позволяет и дальше ему их доставлять.

Бросаю еще один грустный взгляд на него и понимаю, что он тоже на меня смотрит. Они как раз бегут круг лицом в мою сторону, и он смотрит неотрывно, методично перебирая ногами и двигаясь дальше по земле.

Я не могу отвести взгляд. Не говорю ничего, даже не улыбаюсь. Как и он.

Я просто перед самым его поворотом, когда он перестанет смотреть, кладу в рот еще кусочек его шоколадки, таким самым странным образом благодаря его за сладость, и закрываю окно сразу, как он отворачивается.

А когда он посмотрит снова – меня там уже не будет.

* * *

Путь до медпункта сегодня очень одинокий. Я душой надеюсь, что Сережа меня снова подхватит на нашем месте, как каждое утро, и доведет до работы, а умом понимаю, что будет лучше, если он не придет. И я вздыхаю с облегчением, когда он не приходит. Одновременно с тем мое сердце вопит от боли.

Но я слышу шаги позади и заставляю себя прикусить губу, чтобы не улыбнуться, а когда поворачиваюсь, то улыбка распадается сама собой.

Потому что передо мной Максим. И шел он явно точно за мной.

– А что же, малышка? Где твой провожающий? Ходил тут каждое утро, хвостом перед тобой крутил, как павлин. Все? Отвалились перышки?

Меня очень злит все происходящее. Его тон, его ухмылка, его поведение.

Где тот Максим, с которым я дружила два года? Где мой веселый и улыбчивый Макс? Что с ним стало?

– У меня имя есть, вообще-то, – говорю ему в лицо и продолжаю путь, потому что стоять и слушать всю его грязь я не готова совершенно. Мне даже обидно, что он такой. Я ведь всегда относилась к нему со всей теплотой.

– Не понял, – говорит уже ледяным тоном и порывается за мной. Быстро подстраивается под шаг, идет рядом и хмурится.

– Что ты не понял? Я сказала, что у меня есть имя и не нужно называть меня этим дурацким прозвищем. Алены будет достаточно.

Стерва, живущая внутри меня долгие годы и никогда не выходившая наружу, вдруг начинает вылезать. От злости, от обиды, от грусти за любимого человека, от несостоявшихся отношений, от его яда. От всего. Ее трудно удержать внутри, хотя голос все еще дрожит, когда пытаюсь быть сильной.

– Повторить? Алена – мое имя. Называй меня так.

– И откуда злость? – спрашивает он, а у меня от этого вопроса челюсть отваливается. Серьезно?!

– Что? – Я не замечаю, как повышаю голос. Поворачиваюсь к нему и кричу: – Ты серьезно? Откуда злость? А откуда ей не быть, Макс?!

– А, ну ясно. – Он кивает головой и сжимает челюсти. – Как этот придурок появился в наших отношениях, ты стала совсем другой.

– Не было у нас никаких отношений с тобой! И твоими стараниями никогда и не будет, ясно? Это ты стал другим, когда Сережа появился. Ты, а не я. Это ты стал вести себя как с цепи сорвавшийся разъяренный медведь. Да как тебе в голову вообще пришло избить его? Чем ты думал?

– Я не могу смириться, что ты досталась ему!

– Я не медалька, Макс, чтобы доставаться! Меня нельзя выиграть и на шею, как сувенир, повесить и время от времени вспоминать о ней и думать, как круто, что завоевал ее. Я человек, если ты забыл. С эмоциями и чувствами. И к тебе у меня сейчас только одна эмоция – это отвращение. Уж прости за правду.

Мне мигом становится легче от этих слов, и я делаю пару шагов в сторону работы, чтобы наконец прекратить это.

– Я изменюсь, – говорит он, когда между нами уже пропасть в несколько метров.

– Ты уже изменился, – отвечаю ему, пожимая плечами. – Жаль только, что в худшую сторону.