Несудьба

До слуха доносятся обрывки голосов, я слышу парней и их просьбы не выгонять Сережу и дать ему еще один шанс. На сердце тепло становится оттого, что они настоящая команда и друг за друга горой.

Но тренер непреклонен. Он говорит, что если спустит с рук одному, то все другие на голову сядут. И с одной стороны, это правильно, но с другой бывают ведь ситуации…

– Здравствуйте, – нагло перебиваю их разговор, подходя к бортику и останавливаясь рядом с тренером. Он поворачивает ко мне голову, хмурится, и я понимаю, что он в курсе того, из-за кого Сережа весь разукрашенный ходит. И едва ли я говорю о его многочисленных тату.

– Здравствуйте, Алена. Чем-то могу помочь?

– Я хотела бы с вами поговорить. Простите, что отвлекаю, но это очень важно. – Не знаю, что там такое мелькает в моем взгляде, но он выдыхает и кивает мне.

– Десять кругов через один с ускорением, дальше забрасываем вратарей, – отдает он команду парням. – Коваль, за старшего.

Мы выходим на улицу, и я ловлю себя на том, что у меня жутко дрожат руки. Что я ему собираюсь говорить? Да что угодно… Но хотя бы попытаться я должна! Вся эта каша из-за меня заварилась, будет просто немыслимо молча смотреть, как Сережа уходит из команды.

– Я слушаю, – говорит он, вставая напротив меня. Он весь излучает недовольство, видимо, ему надоело, что все пустыми просьбами пытаются попросить оставить Сережу в команде.

– Я по поводу того, что случилось с Сережей.

– Да я догадался.

– Я хотела сказать, что он действительно ни в чем не виноват! Его нельзя выгонять!

– Ясно. – Он раздраженно дергает головой и уходит, но я откуда-то набираю целую тонну смелости и хватаю его за рукав спортивной кофты, останавливая.

– Нет, послушайте! Он правда не дрался! Это все Максим из «Титана», они не ладят еще с самой выездной игры. Он схватил его с друзьями у медпункта и избил, Сережа его и пальцем не тронул, я лично видела, что у Макса все в порядке!

– Я ценю ваше желание защитить парня, но у него сбиты кулаки.

– Он врезал в дерево, когда нервничал, – шепчу я, – я в окно видела. Поверьте, я говорю правду. Они… они оба ухаживают за мной, я не знаю, как прекратить эти перепалки. Просто сегодня Максиму, наверное, крышу сорвало, что он решился на такое. Но Сережа ни в чем не виноват, я говорю правду.

– Я услышал, – говорит он, нахмурив брови. – Спасибо.

Я киваю ему и не знаю, стоит ли говорить что-то дальше. Но судя по тому, что тренер уходит, разговор все-таки окончен. Правда, уходит он не обратно к команде, а в сторону небольшого парка, где как раз сидит Сережа. Я как неудавшийся сыщик иду за ним, стараясь остаться незамеченной, и невольно улыбаюсь, когда мои догадки подтверждаются: он действительно шел к Булгакову.

Мне, к сожалению, совсем не слышно, о чем они говорят. Но я вижу, как эмоционально Сережа жестикулирует руками, как тренер что-то говорит ему и как они жмут друг другу руки и улыбаются. Боже! Неужели получилось?! Все так быстро и спонтанно… Я даже ничего не успела понять. Но это гораздо лучше, чем если бы он уехал домой и страдал все лето.

Я ухожу в свои мысли и даже не замечаю, как Виктор Павлович отходит от Сережи и направляется в мою сторону. Я отмираю, уже когда оказываюсь поймана с поличным за тем, что подсматривала за ними. Немного неловко…

– Никуда Булгаков не уходит, можешь не переживать, – говорит он сразу, не дойдя до меня еще пару метров, и я чувствую, как гора буквально падает с плеч и дышать становится легче.

Я правда не думала, что это может быть так просто, но, с другой стороны… Ничего ведь нет лучше правды, верно?

– Спасибо вам большое!

– Алена, – начинает он, и от этого тона у меня почему-то сердце падает на землю, ударяясь до боли сильно, – ты хорошая девушка, и, когда работала у нас, претензий я к тебе никаких не имел, да и сейчас тоже… Мне все равно, что ты работаешь у наших соперников, это жизнь, и не самое в ней страшное работать у конкурентов. Но… Я настоятельно прошу с этой Санта-Барбарой заканчивать. Ничего против любви и отношений я не имею, но вот против разборок всегда выступаю яро, особенно когда дело доходит до драк и нанесения телесных повреждений.

– Я понимаю…

– Он чуть не лишился всего, потому что не хотел оправдываться. Готов был уйти, понести наказание за драку, в которой он никого пальцем не тронул. А если драка между ними все-таки состоится – выгоню. И он это знает. И не факт, что он в другой команде так заиграет. Если вообще после всего играть захочет.

– Простите меня, – шепчу, чувствуя, как слезы срываются с ресниц. Не удержала.

– Я не виню тебя, тебе не за что извиняться. Я просто прошу поступить мудро. Не мучай парня, он весь потерянный ходит, не жрет ни черта, играет плохо. Ты либо с ним будь, чтобы он от счастья светился и результаты показывал, либо рви до конца, чтобы никаких разборок не возникало. И второму своему передай, что я это так не оставлю, с тренером вашим поговорю. Хорошо?

– Да, конечно, я… Я уже решила все, просто они… Неважно. Спасибо большое. Я вас услышала.

– И тебе спасибо. – Он кивает мне и уходит, а я чувствую себя так ужасно…