Неспящие

– Мозгов у тебя, как у сушёной рыбы, Дилий, – огрызнулся Тори. – Очевидно же, что после.

– Ладно тебе, старый хрыч, – пожурила старика пышная официантка, собирая опустевшие кружки со стола. – Я вот ему верю. Да и сходится всё прекрасно: сначала генеральша, потом охайцы, через полгода – пригласили на тайное задание к искателям, а теперь это. Обычная жизнь Виатора Рэсиса.

– Вы все идиоты, – замахал руками Декси, сдувая непослушную прядь рыжих кудрей со лба. – Всё так и было! В точности! Или вам мало доказательств?

– Каких доказательств, малой? – усмехнулся старик, разгрызая чесночный сухарик так громко, что в этом хрусте на мгновение утонул даже привычный гомон «Зелёного Камыша». – Твоих поддакиваний, что ли? Так ты ему и раньше…

– Да как вы можете! Я чуть не погиб, а Тори…

– Будет вам, – перебила их официантка, по-хозяйски смахнув со стола крошки тряпкой, источающей невыносимый запах сырости. – Хотите спорить – вперёд и с песней. Но снаружи. А то знаю вас, начнёте ещё кулаками махать…

– Только руки о вас марать, – сплюнул Тори и, пошатываясь, вывалился из-за стола.

Фонари уже зажглись над мостовой, отражаясь в мутных водах флюменских каналов. Весна вступила в свои права, и вечерняя прохлада казалась даже приятной после душного кабацкого воздуха. В глазах немного двоилось от выпитого, но бывалый воин Виатор Рэсис твёрдо стоял на ногах. Они с Декси свернули с главной улицы и зашагали дальше узкими двориками, простирающимися в тени засыпающих домов. За два года Флюмен ничуть не изменился. Он будто застыл в янтаре таким, каким Тори помнил его с детства, и ничего на свете не могло этого изменить.

Аструм бросало из стороны в сторону, как подбитую шхуну на волнах. Когда Рекс Мортис надел императорскую корону, империя была вынуждена принять его. Во всяком случае, ей отчётливо дали это понять. Но согласились с этим не все, и вскоре под пурпурными знамёнами там и тут вспыхнули огни несогласия. Не волновались на этот счёт только флюменцы да пара отдалённых эврийских поселений. Кому какое дело, чья задница занимает трон, пока жизнь идёт своим чередом? Может, где-то там, в кабинетах учёных мужей, и было принято возмущаться по поводу разрыва всех мирных соглашений с Охайей, слухов о всё более настойчивой мобилизации, освобождения неспящих… Но к Флюмену это не имело никакого отношения. Пусть хоть с луной и солнцем воюют, пока река Стрелка течёт, а в «Зелёном Камыше» наливают пиво.

Декси не замолкал ни на секунду, шипя и пенясь праведным негодованием, словно пивная бочка. За два года он вытянулся и возмужал: он уже не был тем хилым мальчишкой, которого Тори подначивал на всякие глупости. Теперь он был хилым юношей, способным выдумывать глупости самостоятельно. Эгерум здорово потрепал его, но Декси вышел из этой схватки победителем. И хоть последствия аурной инъекции до сих пор давали о себе знать, заставляя его то и дело падать в обмороки, словно кисейная барышня, в остальном он походил на совершенно обычного мальчишку, разве что с чёрными глазами. У него даже начали пробиваться усы, что ужасно злило Тори, до сих пор напрочь лишённого всякого намёка на щетину. Неужели нужно заболеть проклятым эгерумом, чтобы разжиться шикарной бородой?!

Поначалу флюменцы приняли неспящих с опаской: никто не понимал, чего теперь ждать. А в особенности сами эгеры. Некоторые из них так и не решились отказаться от морока, испугавшись слухов о том, что далеко не всем удаётся выжить и начать новую жизнь. Другие с радостью вернулись домой и ответственно подошли к изучению своих новых способностей. Так или иначе, вскоре местные жители предпочли смириться с ситуацией и сосуществовать бок о бок со своими черноглазыми братьями и сёстрами до тех пор, пока те не заставят их поступить иначе.

Конечно, были и те, кто до сих пор не мог принять новые порядки. Тори уже дважды намыливал шею местной шпане, когда те пытались прицепиться к Декси из-за его глаз. И всё же это были лишь детские выходки по сравнению с тем, что творилось в городах побольше. Многие эгеры сами предпочитали не высовывать носа из гетто, опасаясь особо неприветливых сограждан. И хоть агрессия в сторону неспящих отныне особенно строго каралась законом, ещё строже каралось их злоупотребление своими силами. А под статью «злоупотребление» при желании попадало что угодно, если неподалёку случайно окажется неравнодушный свидетель. Напряжение в обществе то успокаивалось, давая призрачную надежду на мирное будущее, то нарастало вновь, когда в газетах появлялась очередная новость о нападении эгера. Или нападении на эгера. О втором писали более охотно, возводя в культ образ вечно гонимых и измученных собратьев, которым каждый уважающий себя аструмец обязан протянуть руку помощи, дабы вместе построить прекрасный новый мир будущего. Сразу было видно, где сердобольный император Рекс приложил руку к пропагандистской машине. Уж кто-кто, а эгеры возвели его в культ, как святого освободителя, и это стало одной из наиболее веских причин, позволивших ему всё-таки удержаться на троне.