Несомненная реальность

Крохотные островки цивилизации не позволили равнодушной Вселенной уничтожить себя. В очередной раз подтвердилась старая мудрость Отцов Слияния, профессора Главачека и чоки Картама, заключивших стратегический союз между людьми и искинами. Холодная рациональность искусственного интеллекта, скрещенная с эмоциональными порывами и озарениями человеческого разума, дала именно тот сплав, который мог успешно сопротивляться энтропии окружающего мира. Через полтора десятка земных лет соединенные усилия баз привели к резкому усовершенствованию технологий, позволившему создать не зависящие от внешних источников системы жизнеобеспечения. К тому моменту человеческое население станций и колонии составляло около шестнадцати тысяч единиц. Из первоначального состава около двух тысяч покончили жизнь самоубийством, погибли в результате несчастных случаев или неизлечимых болезней, около четырех тысяч умерли от старости и около двух тысяч вырастили из имеющегося генетического материала.

Людям больше не грозила гибель от истощения ресурсов. Им, как и ранее, не угрожала внешняя опасность. И, как выяснилось, им больше незачем оказалось жить.

Для строительства пространственной катапульты требовались материальные затраты, огромные даже по меркам метрополии. Ни одна станция и за пару веков не имела шансов построить катапульту для запуска судов даже раз в десятилетие. А без нее… а без нее люди осознали себя пленниками баз точно так же, как задолго до того человечество осознало себя пленником Солнечной системы. Столетия путешествий в анабиозе, возможно, и не могли повредить спящим, но куда, а главное, зачем лететь? На другую базу? Только ради того, чтобы сменить интерьер тюремной камеры?

Изначально коллективы станций практически полностью состояли из ученых и технологов с некоторой долей «обслуживающего персонала», к которому относились высококвалифицированные инженеры и техники. И интеллект сыграл с ними злую шутку: когда пропала необходимость в каждодневной отчаянной борьбе за выживание, пропал и смысл жизни. Пропал окончательно, несмотря на все усилия чоки-компаньонов. Типовые системы жизнеобеспечения исследовательской станций рассчитаны максимум на полторы тысячи обитателей, колонии на Жемчужине – на три тысячи. Даже если все шестнадцать уцелевших баз и колония окажутся забитыми людьми до отказа, популяция все равно не превысит двадцати семи тысяч человек. А что дальше? Строить новые станции? С имеющимися ресурсами – невозможно: необходимая производственная инфраструктура полностью отсутствует. Создавать инфраструктуру? На постройку только одного орбитального автоматического завода уйдут десятилетия. А сверх того требуются транспортные корабли, монтажные комплексы и тому подобные вещи, вполне естественные в метрополии, но полностью отсутствующие в дальнем космосе.

Потерявших цель людей охватила смертельная апатия…

1 сентября 1905 г. Москва. Хлебный переулок

В комнате стоял полумрак. Оксана сидела в старом жестком кресле у окна, подобрав под себя ноги и, казалось, дремала. Старый халат жены хозяина дома бесформенно грудой закрывал ее с головы до пят. Несколько пакетов из магазина одежды – лавки, как их тут называли – валялись на полу нераспечатанными.

Услышав тихий скрип входной двери, она вскинулась, широко распахнув огромные глазищи. Отчетливые армянские черты лица, окруженного копной иссиня-черных волос, заострились от перенесенных волнений.

— Здравствуйте, Олег Захарович, — тихо сказала она.

Олег прикрыл за собой дверь, пересек комнату и присел перед ней на корточки.

— Здравствуйте, Оксана, — тепло улыбнулся он. — Врач сказал, вам нужно по крайней мере неделю безвылазно лежать в кровати.

— Врач… — она медленно повернула голову, безжизненно уставившись в окно. — Что за место? Вы так ничего и не сказали мне толком. Какая-то деревня? Почему меня привезли сюда?

— Что вы помните? — поинтересовался Олег. — Я имею в виду – за последние несколько дней? Или нет, не так. Расскажите-ка мне все с того момента, как дела пошли наперекосяк.

Девушка заметно вздрогнула и со страхом уставилась на него.

— Мы ничего плохого не делали! — прошептала она. — Честное слово! Мы… просто встречались, разговаривали… мы не замышляли ничего плохого! Берест… он несдержан на язык, но он хороший парень, добрый, он никогда…

— Оксана! — Олег попытался оборвать ее как можно мягче. Девушка снова вздрогнула и осеклась на полуслове. — Поймите, вас никто ни в чем не обвиняет. Вы не в следственном изоляторе УОД, вас никто не расследует. Ну сами подумайте – стал бы Народный Председатель лично заниматься мелкими шалостями вроде ваших? Я очень прошу – забудьте свои страхи и предположения. Просто расскажите мне, кто вы, откуда и что помните за последние несколько дней. Ладно?

Он поднялся, взял стул, оседлал его, оперевшись руками о жесткую деревянную спинку, и приготовился слушать. Девушка несколько секунд явно колебалась, но потом вздохнула и принялась сбивчиво говорить.