Несколько карт из цыганской колоды

– То-то, – ухмыльнулся Руф. – Нет, я не имею в виду, что богу угодны все безобразия, которые тут творятся. Он попросту к каждому из  них по отдельности равнодушен. Но, в тоже время, весь этот дикий букет из алчности, лицемерия, себялюбия, продажности, предательства, глупости, полной импотенции и одновременно  – героизма, верности и веры, самоотверженности, смелости и мужества – все это создает некий баланс. И это его устраивает. Ну ладно, не его – Космос, Вселенную, или как тебе будет угодно. Если же что-то сдвинется, и весь этот домик из картонных политических однодневок начнет рушиться, то это будет означать, начало большого катаклизма. Очень большого. Слишком много тут всего намешано. Как бы потом Большая война пикником не показалась.

– Почему это?– удивился Зэв.

– Зэв, ну ты же говоришь, что ты – историк! Но подумай сам! Большая война шла между цивилизованными странами. Да, в некоторых из них были режимы тиранов, ну и что? Все равно некие правила поведения существовали.  Например, из пушки могли снести дом в силу того, что шел уличный бой. Или, например, если этот дом мешал неким стратегическим целям. Но я никогда не слышал, чтобы диверсанты какой-то из сторон пробирались в этот дом ночью только с тем, чтобы его взорвать, пока все спят. Просто так. Без всякой цели, просто «что бы знали»… Или, скажем, ты слышал, чтобы какая-то из сторон устанавливала миномет на крыше собственного детского сада? Проблема в том, что воевать придется не просто с дикарями, а с дикарями, у которых безнадежно промыты мозги. Причем никакая контрпропаганда уже не поможет. Поздно. Все состоялось, пока наши драгоценные политики рассовывали по карманам бюджетные деньги. Хотя… воевать, скорее всего, и не придется. Просто после очередного взрыва автобуса или поезда народ пойдет громить лавки иноверцев, не разбирая, каких именно. А политики будут хранить молчание, радуясь, что громят не их…

Проблема еще в том, что они дикари лишь с нашей точки зрения. Мы же в их глазах  – противник хоть и сильный, но глупый, обремененный большими странностями. Взять хотя бы наш упрямый догматизм в соблюдении всяких там договоров и прочих обещаний.  Фракийцам или же им подобным заключить договор  – все равно, что поздороваться.  Это их вообще ни к чему не обязывает, особенно в отношениях с иноверцами. А потому, я и думаю, что не война это будет, а просто тотальный подрыв домов, поездов, автобусов и тому подобного, ибо воевать они не умеют, как ты уже убедился. Это даже не партизанщина, как пытаются подавать события некоторые газеты. Это просто какая-то иррациональная жажда зла, следование некой новоиспеченной идее, а грабежи, убийства, унижение безоружных – это все просто в их стиле. В русле ментальности, так сказать.

– Ты, кстати, как в пустыне оказался? – спросил Руф, снимая чайник с огня.

Зэв в нескольких словах рассказал.

– А, ну понятно… Я, кстати, уверен, что тот дебил бежал с ножом не на тебя, а на какую-то из теток в толпе. На мужчин они обычно не нападают, по крайней мере, в одиночку. Только на женщин и детей и всегда, заметь, со спины. Так что, чью-то жизнь ты действительно спас, а может и не одну.

Руф разлил чай по маленьким стаканчикам, и вложил в каждый из них листик мяты.

– Пей!– сказал он Зэву, – и не думай обо всем этом. Пусть они думают,– он махнул рукой в неопределенном направлении.

– Как же не думать? Мне ведь теперь семь лет надо будет где-то скрываться…

– Ну… я тебя не гоню, живи, сколько нужно. Захочешь – будешь помогать мне с козами. Тогда вообще хорошо, может, я тебя даже еще и женю. А про то, что мы говорили –  не думай. Осознание равновесия – основа смирения. А смирение – краеугольный  камень счастья. Когда понимаешь что к чему, ни на какие подвиги уже не тянет. Хочется отвернуться от всех и сказать: когда вы, наконец, нажретесь этими вашими деньгами?  Что еще в мире есть такого, чего бы вам не хотелось сожрать?

В общем, я уже давно успокоился, умерил свой пыл и, когда это случилось, действительно пришло счастье. Большое, – Руф широко развел руками, – словно эта пустыня и такое же солнечное. И потому я уже вряд ли отсюда куда-то поеду, – сказал он, прихлебывая чай.

– Да и зачем? У меня есть для жизни все: семья, хозяйство, и главное – много времени для размышлений. А понять мне еще нужно о-го-го сколько…

Ладно, ты выздоравливай, давай, воду пей понемногу, но часто, а я пойду коз доить.

Руф вышел и задвинул полог палатки, а Зэв снова тотчас повалился на лавку и заснул.

                              ** ** **

На утро он проснулся совсем уже здоровым. Солнце еще только тронуло горизонт, но Руфа в лагере уже не было. По клубящейся пыли, почти на склоне гор, было видно, что он гнал коз к перевалу. Тогда Зэв взял висящую на палаточной опоре флягу, обмотал голову какой-то накидкой, и двинулся на восток, помогать Руфу с его козами.

Hopetown, 2010

Плененный дьявол

(Аркан XV)