Несколько карт из цыганской колоды

– А не уехать ли мне в другой город? Или даже в другую страну? Мне ведь еще жить и жить – лет двадцать, наверное. Почему бы и нет? Или, может, продать все и купить приличный катамаран и отправиться на нем куда-нибудь? Хорошо бы найти напарника, хотя, может, и не стоит… В общем – решено, а там – как Бог даст. Он впервые за все это время улыбнулся, выключил свет и поднялся в спальню. Приняв душ и облачившись в чистую пижаму, он лег, выключил свет и проспал всю ночь глубоко и спокойно. Ему снились солнце и волны, и какой-то далекий остров маячил на горизонте. Остров, раскачивал стволы изогнутых пальм с широкими листьями, и словно бы звал:

– Сюда! Сюда! Сюда!…

Оттава 2021

Преемник

(Аркан V – Жрец)

– Да что ты возишься с ним?!… Я даже не знаю, как это назвать поприличнее!..– Лидия Викторовна – завуч школы – театрально всплеснула руками, точь-в-точь как это делала одна из актрис на спектакле, куда позавчера потащили чуть не полшколы под рыканья и оплеухи классных руководителей.

– Да не вожусь я… – тихо ответил Андрей, глядя в пол.

– Значит так! Я хочу видеть твоих родителей. Все это какой-то бред! И они должны знать, что с тобой происходит.

– Да знают они… – буркнул Андрей.

– И что? Им все это нравится? – иронически осведомилась Лидия Викторовна.

– Ну… не знаю… Я их не спрашивал, – снова огрызнулся Андрей.

– Вот видишь! – Лидия Викторовна подошла почти вплотную, заставив Андрея сделать невольный шаг назад. – Ну что у тебя может быть с ним общего? Пьяница… – Лидия Викторовна стала демонстративно загибать пальцы, – живет по подвалам!..  А ты – медалист… будущий… Родители у тебя  – вон какие уважаемые люди!..

– Да при чем тут родители?..– вскрикнул Андрей, мотнув головой.

– А кто же тогда «причем»? Или, может быть – что? – уточнила завуч риторически.

– Никто.– буркнул Андрей, глядя в пол.

– Ага! Вот видишь! – Лидия Викторовна торжествующе поднесла поднятый указательный палец чуть не к самому его лицу. – Вот видишь! Ты запутался! И мы тебе поможем вернуться к учебе, нормальной жизни… в коллектив, одним словом…

– А я что же, от коллектива отбился? – возразил Андрей.

– Ну… отбиваешься. Долго ли отбиться, слоняясь по подвалам?

– Ни по каким подвалам я не слоняюсь! Мы просто иногда в парке встречаемся.

– А ты голос-то не повышай! В парке они, понимаешь, встречаются… И что вы в парке том делаете? Извини за выражение, шмурдяк какой-то пьете?

– Я не пью! – веско ответил Андрей, – и Платон Карпыч тоже, кстати!

– Ага! Платон Карпыч, значит!

– Да, его так зовут, – ответил Андрей

– И что же тебе Платон этот Карпыч смог дать такого, чего ни школа, ни семья дать не смогли?

– Что дать?..– Андрей задумался на секунду и спросил, глядя в окно, откуда доносились возбужденные вопли: у мелюзги был урок физкультуры. По всему было похоже, что несколько классов на школьном стадионе бегали эстафетой.

– Вот вы преподаете у нас историю… а вам было бы интересно увидеть человека, общавшегося с Робеспьером, например? Или, скажем, спорившего с самим Иисусом Христом?

– Чего?.. Андрюша, да ты в себе ли? Это чем он тебя поил-то? Э-э-э… да тут, пожалуй, что и позвонить надо, куда следует…

И тут Андрей понял, что пытаясь исправить положение, он случайно проговорился, и, тем самым все безнадежно испортил. И хуже всего то, что это уже непоправимо, поскольку слово, как известно – не воробей: тот лишь способен нагадить на голову, слово же, иногда может запросто и вовсе головы лишить.

Кроме того, его вдруг осенило, что он пытался доказать то, что никому вообще не интересно,  и в погоне за каким-то сиюминутным признанием, он потерял нечто очень важное, нечто главное, и теперь оно, это самое главное вот-вот начнет покрываться трещинами и рушиться. А государственная машина в лице завуча, только что взявшая на заметку его слова, неизбежно начнет самым решительным образом «перековывать» обнаруженную аномалию, пока та станет неотличимой от всей прочей серой повседневности. Он также почему-то подумал, что  согласно всем штампам беллетристики, сейчас должна бы вот-вот разверзнуться земля… – почему бы и нет, собственно? И теперь все, что казалось великолепным, невероятным, захватывающим дух вплоть до настоящего момента, уже подернулось серым отблеском смерти. Андрей внезапно покачнулся – его затошнило, закружилась голова, и на несколько мгновений стало очень плохо. И главное, что отличало данное «плохо» от многих прочих, это – полная беспомощность. Это было словно бы в дурном сне, когда картинки меняются одна за другой, и ты тщишься задержать хоть какую-то, но это не выходит, и появляется следующая, и она оказывается гораздо отвратительнее предыдущей… Он развернулся и двинулся к двери. Лидия Викторовна, чем-то еще грозила, к чему-то призывала, но ее слова уже пролетали словно пули над головой: дальнейшее уже не имело никакого значения, и смысл слов, летящих вдогонку терялся еще в том мире, по другую сторону двери учительской комнаты.