Нерушимые обеты

Приподнимается над подушкой на локте, находя своими губами его. Вжимается сосками в его грудь. Рукой проезжается по его телу, чтобы сжать член. Водить по стволу, тревожить раскрытую головку, вжиматься в нее же ладошкой, чтобы потом снова водить…

Направлять в себя, вести его членом по своим влажным губам, в его губы стонать, покачивая навстречу движениям своей руки бедрами…

Они вроде бы давно не подростки. Да и за эту ночь настоящим сексом занялись много раз. Но даже петтинг с ней сносит крышу.

Им нельзя без резинки. Они тогда уже доигрались. Но черт…

Гаврила снимает Полину руку, возвращает за голову. Держит обе, когда она снова коленями едет вверх…

Гаврила толкается в неё без защиты, чтобы замереть на грани кайфа…

Немного назад и снова глубже…

Забросить её ногу себе на локоть, и совсем глубоко, практически обездвижив.

Гаврила движется в ней, ощущая ни с чем несравнимое удовольствие. Отпускает руки, чтобы снова сжать груди. Накрывает губами вершинку, втягивает, толкается членом внизу.

Полина путается в его волосах, прижимая к груди плотнее.

Если они спят – лучше никогда не просыпаться. Лучше так и умереть.

Гаврила двигает бедрами то резко и рвано, то плавно и тягуче. Лижет грудь, снова ключицы и шею. Возвращается к губам, когда Полина совсем близка к разрядке. Она отчаянно сосет язык, прося трахать её быстрее. Он, конечно, не отказывает.

Каждый её оргазм – в чем-то особенный. Ему нужны все.

Полина кончает мощно. Так, что тело дугой, она запрокидывает голову и хватает воздух. Сжимает член очень сильно и бесконечно пульсирует.

Им заигрываться нельзя, Гаврила помнит. Но так сложно сдерживаться...

Он выходит, держится на одной руке, бродя взглядом по её раскрытому, пахнущему сексом телу в полумраке, а второй начинает водить по стволу.

Вспоминает, как поначалу боялся напугать её чем-то слишком пошлым или откровенным. А потом… Они так невероятно совпали. Она сама так зажигалась.

Кулак движется по её влаге, распределяя смазку по длине, Гаврила ускоряется, сжимая сильнее.

Возвращается к Полиным глазам, ловит взгляд – темный и внимательный. Она его тут же хочет. Только кончила – и уже снова готова.

Вжимается основанием ладони в плечо, толкает на спину.

Следит, как Гаврила садится, а сама Полина поднимается на колени и тянется к торшеру.

Когда в комнате зажигается не слишком яркий свет, она стоит над ним на кровати. Поднимает руками волосы, позволяя собой любоваться.

– Ты по-прежнему любишь смотреть? – спрашивает, делая восьмерку бедрами, не подозревая даже, насколько просто словами приближает его к оргазму.

– На тебя – всегда.

И врать не надо. На неё смотреть любит.

Полина улыбается, перебрасывает ногу через его, когда вторая – согнута в колене.

Ставит одну руку так, чтобы держать вес, а второй движется по своему телу. Ноги ставит шире. Прогиб делает сильнее…

Гаврила сглатывает, смотря на неё, а потом в зеркало на стене.

Женские пальцы едут по половым губам.

Полина тянется к члену. Раскрывает рот, выдыхает, стоит Гавриле снять руку.

Внизу она раскрывает себя пальцами, чтобы ласкать, а сверху втягивает головку губами и начинает посасывать. Немного.

Дальше – опускается по стволу, позволяя прочувствовать небо, стенку расслабленного горла.

Гладит себя и немного ныряет внутрь, подаваясь навстречу пальцам и одновременно беря ртом ещё глубже.

Достает пальцы, просто гладит плоть. Обводит клитор, стонет, продолжая делать приятно ему.

Задерживается на глубине, ведет языком по венкам, сосет головку, как леденец, поглаживая себя внизу и глядя Гавриле в глаза.

Полина спрашивает взглядом: "нравится"?

Он кладет руку на щеку сначала, тоже гладит нежно, потом на волосы.

– Охуенно. Продолжай. – Гаврила отвечает словами.

Смотрит, как Полина сама же себя заводит сильнее. Дразнит не хуже, чем дразнил он.

Снова берет глубоко, нетерпеливо трет нижние губы, выгибаясь сильнее. С каждым новым движением они становятся всё более рваными.

Полина стонет, сдаваясь. Сосет ему и ловит свой оргазм.

Открывающаяся глазам картина доставляет не меньше удовольствия, чем движения ее рта. Поэтому Гаврила сдается следом.

Вжимает ладонь в её затылок, выплескиваясь в горло.

* * *

Как и давным-давно в юности, сейчас страсть чередуется с нежностью.

Гаврила то и дело ловит себя на неверии – неужели она сейчас и правда в его руках? Неужели не снится и не кажется?

Неужели это не потому, что он вдруг через восемь лет опять сорвался?

Неужели он сорвался, но в неё?

Полина дремлет, прижавшись к его телу. Он обнимает её – голую и мягкую. Прислушивается к женскому дыханию. Чувствует на душе неповторимую легкость.

Ситуация не то, чтобы пиздец-легкая, но ему вот сейчас легче.

Полина чуть шевелится, Гаврила снимает с ее макушки подбородок, давая возможность запрокинуть голову и посмотреть вверх.

– Расскажи мне про свои восемь лет.

Реагируя на её просьбу, мужчина улыбается. Это само по себе веселит, потому что года-то были совсем не веселыми.

Хотя до того, как снова прижал к себе любимую Полюшку, Гаврила даже не до конца осознавал, насколько.