Нерушимые обеты

Он нуждался не меньше, а карабкался сам. И его дно… Оно было еще страшнее, чем то, на которое спустили её.

Он думал, она просто от его ребенка избавилась, и от него избавилась.

Концентрация боли в крови у Полины теперь почти такая же, как тогда. Сложно даже шевелиться. Движения мучают душу. Она больше не знает, как правильно, поэтому плывет по течению.

Скидывает звонки отца. Отчитывается Косте о проделанной работе. Боится брать, когда звонит Гаврила.

Плетется в гостиницу, бесконечно ежась. Ей больно от мысли, что нужно будет разговаривать с Гаврилой о чем-то их не касающемся. Еще больней, если он снова не сдержится – заденет сокровенное.

Полина ждет в дальней спальне с множеством зеркал и широкой кроватью, на которой ей несколько раз приходилось ночевать в одиночестве.

Слыша движение в холле номера, уже знает, что пришел Гаврила. Она научилась различать их шаги.

Костя бывал здесь намного реже. Приезжал на несколько часов и для поддержания легенды. Они расходятся по разным помещениям и занимаются каждый своим.

Наверное, и их "совместная" жизнь тоже будет выглядеть так.

Хотя это и неплохо.

Для неё готова комната в его доме. Ещё немного, и можно будет всерьез заняться пекарнями. Заполнить душу неважным и ненужным барахлом, чтобы не болела.

А ещё ждать… Бесконечно ждать, когда она случайно узнает, что у Гаврилы кто-то появился. И убеждать себя, что он заслуживает. Он заслуживает, а она – нет.

– Привет, – на каждом из его шагов Полина вздрагивает. Услышав приветствие, оборачивается. Коротко улыбается, а потом опускает взгляд вниз. Ей сложно даже смотреть на него. Вот зачем он приехал?

Это всё так больно, что она не смогла поделиться даже с любимой Сабой.

– Я отправила Косте ссылку, но он не ответил. Всё хорошо? – Полина отчитывается вроде бы Гавриле, а выглядит так, будто полу.

Вскидывает взгляд, только заметив движение в свою сторону.

Гаврила подходит ближе. Она смотрит с опаской.

– Для тебя правда «не считается», Поль? – задавая свой вопрос, Гаврила будто в упор стреляет. Его не останавливает просьба взглядом.

Он продолжает приближаться, заставляя отступать.

Страх встречи тел нерациональный. Гаврила не причинит ей физической боли, Полина понимает это прекрасно, а всё равно боится.

– Не подходи, – она просит уже словами, вжимаясь бедрами в угол туалетного столика и выставляя перед собой руку. Её тело бьет крупная дрожь. От Гаврилы исходит жар.

Он всегда был напористым. Она всегда ему сдавалась.

Она хочет ему сдаваться. Хочет-хочет-хочет. Бесконечно.

– Поль, отвечай, – он требует, Полина мотает головой, сжимая губы.

Она не будет отвечать. Ни врать, ни правду говорить.

Он хочет всё разрушить.

А она – потянуться к шее и сжать несуществующий крестик.

Она же поэтому и брака с Костей не боится, что это ничего не поменяет. Она навсегда замужем за любимым.

Даже когда он ей развенчаться предложит, душой она останется верной ему.

Гаврила вжимает ладони в её щеки, заставляет запрокинуть голову и смотреть в лицо. Сам блуждает взглядом по ее щекам, лбу, глазам, губам…

– Не трогай. Я за Костю замуж выхожу. Он тебя не простит.

Полина взывает к совести Гаврилы, но по его лицу видно — без разницы, что скажет вроде как друг.

Полина чувствует себя бессильной, её кроет паника. Сдаться хочется. Очень.

– Я передумал тебя отдавать, – от его слов обрывается сердце, но Поля упрямо мотает головой. Ему верить нельзя. Снова будет больно, как восемь лет назад. Он не виноват. Они просто прокляты.

Он же сам ей рассказывал – это давняя история. А она – слишком слабая, чтобы победить то проклятье. Оберег не сработал.

– Я тебе не принадлежу, у нас договор с Костей, – Полина шепчет, по ее коже бегут мурашки. Гаврила совсем близко. Пальцы всё так же держат щеки.

Её бывший. Единственный любимый мужчина. Предатель, к которому она обратилась за помощью. Отец нерожденного ребенка. Её огромная беда. Её бездонная любовь.

– Правда «не считается»? – он допытывается, даже не подозревая, как больно делает. Полина кривится, еще сильнее сжимая губы. Ответить сейчас страшнее, чем сказать «да» в храме.

– Не мучай, – шепчет, практически умоляя, но он отметает и мольбу тоже.

– Отвечай Полин. Отвечай, – физически почти не воздействует, но по нервам бьет так, что хочется кричать.

Он близко-близко и глубоко дышит. Полина видит каждую его ресничку и каждую же пору. Она его обожает до сих пор и на всю жизнь.

С ума сходит, как хочет любить. Смотрит на его губы, упрямо сжимая свои.

Он ловит этот взгляд. Тянется к ней. Так близко и такой горячий, что Полине и самой жарко.

Он дышит, задевая её губы.

– Нерушимые обеты. Помнишь? – Полина пытается отвернуться, Гаврила не дает. – Я ж не слепой, Полина.

– У меня с Костей договор… – У неё внутри – бесконечные кульбиты. Трясет от страха переступить черту и от желания. Она борется из последних сил за то, что нахрен никому не нужно. Ни ей, ни Косте, ни Гавриле.

Только её виноватому во всем отцу.

– Я – твой договор. Условия меняются. Рот открой.

Проигнорировав каждое из предыдущих требований, на этом Полина сдается.