Читаем Неру полностью

Неру не покидало хорошее настроение, особенно радовало его заметное улучшение здоровья жены. Он, казалось, совсем забыл о причине, вынудившей его отправиться на Цейлон, и не замечал, как его жизнь снова обрела напряженный ритм — встречи, беседы, споры, выступления, переписка с многочисленными корреспондентами в Индии, в Европе (ежедневно Джавахарлал отправлял около 25 писем и почтовых открыток)...

Как-то в Коломбо Джавахарлал поздно вечером вернулся в гостиницу усталый. Тихо, стараясь не разбудить спящих Камалу и дочь, он прошел к себе в комнату, разделся, лег в постель и вскоре забылся в тяжелом сне. Очнулся он на жестком полу; с тревожным удивлением ощущая во рту солоноватый привкус крови, провел рукой по мокрому лицу и, задев ссадину, поморщился от боли. Первое, что бросилось Неру в голову и заставило вскочить на ноги, — это мысль о нападении. Нет, страха он не испытывал, скорее сработало сознание возможной опасности: вспомнились два угрожающих анонимных письма, полученных перед самым отъездом на Цейлон. В комнату вбежала встревоженная Камала. Увидев окровавленное лицо мужа, она лишилась чувств. Придя в себя, помогла смыть кровь, перевязала ссадину. Утром по настоянию Камалы пригласили врача. Он внимательно осмотрел Джавахарлала и, объяснив случившееся сильным переутомлением, категорически запретил ему заниматься какими бы то ни было делами.

Из Коломбо Неру на автомобиле отправились на юг острова.

Они обогнули юго-западное побережье, проехали Калутару, Галле, Матару, достигли мыса Дондра — самой южной точки острова и поездом вернулись в Коломбо. После короткого отдыха Джавахарлал посетил Джафну, город на севере Цейлона, где его особенно восторженно приветствовали темпераментные молодые тамилы[59], отличавшиеся своей воинственностью и антибританскими настроениями.

22 мая Неру пароходом отплыли на родину. Джавахарлал испытывал сожаление и радостное облегчение одновременно: сожалел о том, что надолго, если не навсегда, расставался с «тихой гаванью, укрытой от яростных ветров», а радовался тому, что без яростных ветров и грозовых бурь не мыслил своего существования...

По возвращении на родину Неру совершили поездку по Южной Индии. Эту поездку Неру использовал для разъяснения массам текущей политики Конгресса. Во всех своих выступлениях он подчеркивал временный характер соглашения Конгресса с британским правительством. ИНК точно выполнил условия перемирия, прекратив сатьяграху, но именно сейчас нельзя забывать о главном уроке последней кампании несотрудничества: успех немыслим без массовой, хорошо подготовленной организации волонтеров. Говоря об успехах национального движения, Джавахарлал сказал, что его радуют не столько политические, сколько моральные и психологические результаты более чем десятилетней борьбы индийского народа за независимость. Теперь индиец, находясь за границей, не чувствует себя, как прежде, рабом, не испытывает унижения за свою родину. Он исполнен сознания будущей неизбежной победы, и окружающие проникаются уважением к его свободолюбию. «Желание каждого человека жить в мире, и мы хотим мира, — всюду повторял Неру, — но только такого мира, который принесет свободу Индии».

Не доезжая Бомбея, Неру ненадолго остановились в Хайдарабаде, чтобы погостить у давнего друга их семьи, выдающейся индийской поэтессы, видной деятельницы ИНК Сароджини Найду. Здесь Камала, дав волю своему красноречию, выступила перед местными женщинами и призвала их решительнее отстаивать свои права в борьбе против некоторых консервативных обычаев предков и против порядков, устанавливаемых мужьями. Результаты призывов Камалы к эмансипации не заставили себя долго ждать: через несколько дней Неру получили письмо, в котором один хайдарабадский муж жаловался на свою супругу, отказавшуюся слушаться его сразу после того, как она побывала на выступлении Камалы.

Джавахарлал все явственнее ощущал шаткость достигнутого перемирия. Активизировалась деятельность террористических групп в Бенгалии, что явилось прямым следствием отказа властей выполнять условия Делийского пакта и освободить политических заключенных. Все напряженнее становилась обстановка в Соединенных провинциях; правительство не только не уменьшило там арендную плату и поземельный налог, что оно было обязано сделать в соответствии с Делийским пактом, но и вновь прибегло к массовому выселению крестьян. В Пограничной провинции, на северо-западе, где продолжали действовать репрессивные указы, ширилось антианглийское движение пуштунов — «краснорубашечников». Их предводитель — двухметровый гигант Абдул Гаффар-хан, снискавший себе необычайную популярность в народе, неукоснительно сохранял верность гандистским принципам ненасилия, за что и был прозван Пограничным Ганди.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии