В Анурадхапуре Неру показали и знаменитое дерево Бо. Это самое старое, по утверждениям, дерево в мире, возраст которого исчислялся двумя тысячелетиями, выросло из веточки дерева пипал (смоковница) из Гайи в Индии. Там, в Гайе, под сенью смоковницы индийский принц Сиддхартха Гаутама, уставший от аскетических подвигов, утомленный семилетними скитаниями, измученный сомнениями в поисках истины, внезапно «достиг просветления» и решил указать людям «путь праведной жизни». Учение принца-отшельника, прозванного Буддой, что на санскрите означало «просветленный», стало для человечества новой религией...
Религиозное мировоззрение Неру считал «врагом ясного мышления, ибо оно основано не только на безропотном принятии неких твердых и неизменных теорий и догм, но также и на чувствах, эмоциях и страстях». Любая религия, по его убеждению, «прививает людям узость и нетерпимость, легковерие и суеверие, эмоционализм и иррационализм. Она замыкает и ограничивает ум человека и порождает в человеке настроение зависимости, связанности». Подтверждение своей точке зрения Неру находил в индийской действительности, часто наблюдая, как сознание исключительности своей религии превращало индусов и мусульман, еще вчера добрых соседей, в смертельных врагов. Он отчетливо представлял, как религиозно-общинные распри ослабляли мощь национально-освободительного движения в Индии, как они облегчали колонизаторам борьбу с ним. Видя в религии «реакционную силу, противостоявшую изменениям и прогрессу», сознавая ее опасность для будущей свободной и демократической Индии, о которой он мечтал, Джавахарлал не раз обращался к соотечественникам с призывом «освободиться от этого узкого религиозного мировоззрения, от этой безумной склонности к сверхъестественным и метафизическим спекуляциям, от этого расслабляющего влияния религиозно-обрядового и мистического эмоционализма на дисциплину ума, которые мешают нам понять самих себя и весь мир».
Критическое отношение Неру к религии вместе с тем не уводило его от вопроса, который он часто задавал себе: «Как религия могла быть столь большой силой и приносить мир и утешение бесчисленным страждущим душам?» В поисках ответа на этот вопрос Джавахарлал обращался к истории мировых религий, изучал Библию и Коран, заветы Будды и его еще более аскетичного и ортодоксального современника, основателя джайнизма Махавиры. Без этого Неру не смог бы свободно чувствовать себя в общении с соотечественниками — представителями многих религий и сект — индусами и мусульманами, сикхами и парсами. Не зная того, что духовно разъединяет и что сближает людей разных вероисповеданий, невозможно сплачивать их на борьбу с общим для всех индийцев врагом — британским империализмом.
Джавахарлала всегда привлекали исторические личности, оказавшие сильное воздействие на человеческие умы. К таким личностям он относил и Будду, причем не сомневался в реальности его существования и возражал против его обожествления. Проповеди Будды Неру воспринимал не как религиозные догмы, а как наставления много испытавшего в жизни мудрого человека, который «опирается на разум, логику и опыт». Близки Джавахарлалу были и советы Будды о самовоспитании и самосовершенствовании человека. Он часто вспоминал его изречение: «Даже бог не может превратить в поражение победу человека, который поборол самого себя».
Приветливо встретили Неру жители города Канди, потомки тех мужественных и свободолюбивых сингалов, которые в начале XVIII века нанесли поражение войскам колонизаторов и в течение десяти лет героически отстаивали свое маленькое независимое государство в самом центре захваченного Великобританией Цейлона. Понимая, что именно здесь от него, непосредственного участника антиколониального движения в Индии, с нетерпением ждут рассказа о последних событиях, Джавахарлал выступил перед горожанами. Он произнес первые фразы, простые, лишенные обтекаемых формулировок, и сразу почувствовал напряженное внимание к себе обступивших его людей. Откровенно, как с близкими друзьями, он поделился с ними мыслями об успехах и трудностях освободительного движения в Индии, рассказал о последней сессии ИНК и о принятых на ней решениях, особо подчеркнув необходимость социальных и экономических преобразований в Индии и на Цейлоне после достижения ими независимости.
Сердечный прием ожидал Неру и в Коломбо. Джавахарлал никак не мог привыкнуть к приветствиям в свой адрес, нередко переходившим в славословие. Постоянное напоминание о заслугах Неру в освободительном движении, которые он сам оценивал более чем скромно, вызывало у него острое чувство неловкости. Поэтому, благодаря цейлонцев за гостеприимство, оказанное ему и его семье, Неру постоянно подчеркивал, что относит проявленные к нему уважение и восхищение к тем миллионам индийцев, которые самоотверженно борются за независимость родины и находиться в рядах которых он считает честью для себя.