Кроме подавления крестьянских выступлений закрывали монастырь, разрушали храмы, ликвидировали безграмотность, добывали камень, построили мост через Волгу, швейную фабрику, льнообрабатывающий, механический и овощесушильный заводы. Впрочем, мост, фабрику и заводы построили много позже – ближе к концу советской власти. На швейной фабрике шили на всю страну школьную форму. Была и у меня такая форма. Мне она не нравилась. Все время рвалась и пачкалась. Особенно чернилами, которые невозможно было отмыть. Особенно фиолетовыми.
Овощесушильный завод, как рассказывал мне экскурсовод, выпускал такую вкусную гречневую кашу с мясом… Он умер, кажется, еще раньше швейной фабрики.
В конце прошлого века, когда старое уже умерло или дышало на ладан, а новое все никак не рождалось, в американском Стэнфорде была зарегистрирована ассоциация под названием «Старица Ренессанс Корпорейшн». Некто Джим Гаршман, глава этой ассоциации, планировал превратить Старицу в продуктовую столицу… Ну почему сразу Нью-Васюки? Вы не смейтесь – вы дослушайте до конца и заплачете. План был отличный – завести в район семьдесят пять тысяч американских коров и получать от каждой по восемь тысяч литров настоящего американского молока. Тверь и Москва должны были захлебнуться в этом молоке, увязнуть в старицкой сметане и кататься как сыр в старицком масле. И это не все. Планировали построить четыре сотни птицеферм и получать от них по двести тысяч яиц ежедневно, и этими яйцами… Старицкие власти уже умножали тысячи литров молока на сотни тысяч яиц, полученные миллионы долларов прибыли возводили в степень и плыли с этими деньгами по молочной реке с яичными берегами в Москву, которая уже собирала вещички и готовилась к переезду в Ста… Ну, это я, конечно, приврал. Переезд не планировался. Хотели только переименовать Старицу в Нью-Старицу, а Москву… Шутки шутками, а в 1992 году в «Российской газете» корреспондент писал: «Уже поднимаются стены кирпичного и черепичного заводов, завезенных в эту глубинку из‐за океана, закладываются фундаменты под жилые дома, производственные помещения и фермы…», а в это же самое время на месте поднимающихся стен кирпичного и черепичного заводов рос бурьян и бродили самые обычные старицкие куры, бегали блохастые бездомные собаки и мычали коровы.
Что-то там не срослось в коридорах власти. То есть все уже было на мази и американские коровы с курами уже получили визы, но…
Не успел еще развеяться сладкий и приятный дым от «Старица Ренессанс Корпорейшн», как в город пожаловали свои собственные советчики из Московской академии городской среды. У этих денег, понятное дело, не было, но они могли дать бесплатные советы, среди которых был совет возобновить добычу известняка, возродить кузнечное дело и вместо уроков труда обучать детей резьбе по дереву. Таким образом можно восстановить деревянные узоры на старицких домах, а узоры, в свою очередь… Честно говоря, теперь уже никто и не помнит, каким образом уроки резьбы по дереву должны были привести к процветанию Старицы. Может быть, потому, что никто и не слушал этих рекомендаций…
Пришлось выживать самим. Восстанавливать монастырь, развивать туризм, делать насосы «Ручеек» на механическом заводе, «плести какие-то электрические провода», как сказал мне экскурсовод, которого я долго расспрашивал, чем же живет нынешняя Старица. Механический завод на самом деле авиационный. На нем делают устройства, управляющие выпуском и убиранием шасси, гидрав… Ну не буду уточнять, а то еще вдруг выяснится, что местные жители мне ненароком рассказали военную тайну. Зарплаты хорошие – обычный слесарь, а не токарь-виртуоз и не расточник получает в месяц тридцать тысяч. Для Старицы это не так уж и мало. Преподавателю в местном педучилище больше десятки заработать трудно. Но есть еще и огород, и рыбалка. В Москву за счастьем ехать нужды нет. В Старице оно свое, пахнущее свежим волжским ветром, только что пойманными лещами и ершами, яблоками из своего сада, звенящее колокольным звоном Свято-Успенского монастыря… Нет, так слишком красиво и даже сусально получается. Наверное, надо написать по-другому – что-то вроде они не собираются сдаваться, они решили, как говорил Карнеги, которого они вряд ли читали, перестать беспокоиться и начать жить. Впрочем, они, скорее всего, всегда так и жили.
КОКОШНИК С ЖЕМЧУЖНЫМИ ШИШКАМИ